Белая лошадь – горе не мое

— Хочешь, я залезу? — сказал Саня, который сейчас все мог. Более того: у него просто земля уходила из-под ног, и, чтобы не взлететь и не удариться макушкой о потолок будки телефона-автомата, он держался за крючок на стенке, сделанный, видимо, именно в расчете на такие случаи.

— С ума сошел? — рассердилась Юля. — Убьешься!

— Нет, правда, ты окно открой…

Но Юля была неумолима.

Да и Юлина мама, надо думать, была бы несколько удивлена, если бы обнаружила, что в комнату дочери влетает учитель географии…

В конце концов Саню из автомата прогнали, он пошел искать другой, и они болтали снова, говоря друг другу «ты» и замирая от ужасной этой вольности. Потом он бродил по улицам, промок до нитки, а домой не хотелось. Он отправился на почту, проведать Борю.

У Бори уже гостил Васильев Вова с котом, Боря и Вова беседовали о «летающих тарелках», а Рыжий деловито гонял по комнате бумажный шарик.

— Не попадет тебе за гостей? — спросил Саня, оглядывая пустую служебную комнату: круглый стол, залитый чернилами, стопки телеграфных бланков, вкусно пахнет сургучом и клеем.

— Ну что вы! — удивился Боря. — Они меня любят… Заботятся…

— Боренька, забери телеграммы! — крикнули из соседней комнаты. Разнесешь — и беги домой. Да сейчас-то не ходи, погоди, на улке так и хлещет…

Но Боря не послушался: он с трудом высиживал на работе положенные часы и радовался, когда можно было уйти раньше.

Вова Васильев запихал под куртку Рыжего, и они вышли под дождь.

— Во ненормальный! — толкнул Борю Васильев. — Нашел время гулять!

Под тусклым уличным фонарем дождь лил, казалось, особенно сильно, он блестел, перечеркивая темнеющее вечернее пространство, а за его четкими полосами маячила сутулая мальчишеская фигура. Мальчишка стоял, сунув руки в карманы, дождя будто не замечал.

— Эй! — крикнул ему Васильев. — Гуляешь?

Мальчишка не ответил — метнулся в сырую тьму и пропал.

— Пугливый! — засмеялся Вова и вдруг зашипел: — Уя! Да сиди ты! Промокнешь, балда!..

Это Рыжему надоело под курткой, и он рванулся на свободу.

Телеграммы разнесли быстро. Только из-за одной пришлось идти довольно далеко, а когда они вручили ее и вышли на улицу, опять метнулась в соседний проулок мокрая тень.

— Стоп! — тихо сказал Боря. — А ведь он за нами следит!

— Кто? Уя, да не царапайся ты, собака!

— Этот, под дождем.

— Гуляет человек, не выдумывай, — отозвался Саня.

— Я вам серьезно говорю! — настаивал Боря. — Давайте проверим…

Они свернули за угол и затаились в черной тени мокрого, полуоблетевшего тополя. И через мгновение в шуршании дождя послышались торопливые, хлюпающие шаги. Давешний мальчик вышел из-за угла и остановился, вглядываясь…

— Я же говорил! — прошептал Боря.

— Эй, человек, иди сюда! — позвал Саня. — Мы тут, под тополем…

Но темная фигурка дрогнула, отпрянула назад и побежала.

— Вот это да! — удивился Васильев Вова. — Интересно, кто это?

— И чего ему надо? — пробормотал Боря.

…А ведь всего несколько дней назад они смотреть-то друг на друга боялись. Не разговаривали. Не бродили вместе по городу. Делали вид, что проживут друг без друга. Как это у них получалось — непонятно!

— А когда ты ко мне обращался, у тебя лицо было сердитое-сердитое!

— Это чтоб ты не догадалась.

— Ну и глупо! Мужчина должен быть решителен.

— Я тебе тогда не мужчина был, между прочим, а учитель. И потом — ты же не обращала на меня внимания…

— Это ты на меня не обращал! Все девчонки по тебе с ума сходили: ах, Санечка, ах, какой он милый, ах, он замечательный, ах, у него уроки интересные!.. А ты был такой…

— Какой?

— Глаза горят, брови нахмурены, и ясно, что ничто, кроме экономической географии, тебя не интересует…

— Я, между прочим, для тебя все рассказывал!

— Ой, мама! — сказала вдруг Юля.

Навстречу шла Лола Игнатьевна и смотрела на них пристально и недоумевающе.

— Свернем! — зашептала Юля.

— Ни за что! — восстал Саня. — Что я, мальчик, прятаться!

— Здравствуйте, — сказали они чинно, поравнявшись с завучем.

— Здравствуйте, Александр Арсеньевич… Здравствуй, Петухова… Гуляете?.. — растерянно поинтересовалась Лола Игнатьевна.

— Гуляем, — хором ответили Саня и Юля.

Недоумение на лице завуча медленно, но верно сменялось неодобрением. Было заметно, что Лоле Игнатьевне есть что сказать гуляющим учителю и ученице, но что-то (педагогическая этика, видимо) ее сдерживает. Зато можно было не сомневаться, что в другое время и в другом месте каждому будет сказано все, что положено.

— До свидания, — вежливо сказал Саня. — Мы пойдем.

— До свидания, — отозвалась Лола Игнатьевна и твердо сжала губы.

— Она стоит, нам вслед смотрит, — оглянулась Юля. — Что теперь будет?

— Ничего! — нахмурился Саня. — В конце концов, это ее не касается.

— Наверно, она так не думает, — предположила Юля.

Саня и сам об этом догадывался, но сказал беззаботно:

— Да ну ее!

Исупов Леша был доставлен в школу пожилой толстой лейтенантшей детской комнаты милиции. Исупов Леша бил стекла. И не где-нибудь, а именно в детской комнате милиции.

— Подошел, взял камень, — растроенно повествовала лейтенантша, — и запустил в окно… И стоит, нахал, смотрит! Даже не убегает!