Белая мышь

Далее всё произошло молниеносно. Она не раздумывая метнулась к нему, преодолев расстояние бегом, и ударила его по лицу тыльной стороной ладони, выбив изо рта сигарету и из рук – бутылку. Он поднялся на ноги – а роста в нём было на пятнадцать сантиметров больше, чем у неё – и занёс кулак. Застыл. Она плюнула ему в лицо. Он ударил, сбив её с ног, и хотел уйти. Она изо всех сил пнула его ботинком по голени, и он взвыл от боли. Навалившись на неё, он начал бить её по бокам, а она руками закрывала себе голову. Изо рта у неё всё это время не вырвалось ни звука.

Зарычав от ярости, Форнье встал и пошёл прочь. Нэнси почувствовала вкус крови на губах, но боли ещё не было. Перекатившись на ноги, она подняла с земли его дымящуюся сигарету и снова набросилась на него со спины всем своим весом. Он упал и издал непроизвольный стон. Она прижала дымящийся окурок к его щеке и обхватила за шею, применив удушающий хват. Форнье схватил её запястье, но так и не смог найти точку опоры. Он просто катался по земле, пытаясь её сбросить. Нэнси почувствовала, что он слабеет.

– Капитан, – обратился к ней один из французов, сохраняя значительную дистанцию. Обратился тихо, даже умоляюще.

Она разжала хват, встала и пошла к тропе, ведущей в горы. За спиной она слышала, как Форнье откашливается и сыпет проклятиями, а маки помогают ему встать, переговариваясь между собой.

Что ж, по крайней мере, они больше не смеялись.

29

Теперь они стали за ней наблюдать. Ухмылки с лиц исчезли, но и дружелюбия во взглядах, которые она ловила на себе, не было. Наутро после драки с Форнье она вытащила маки из спальников ещё до рассвета и расставила их по рангам. После того как новости о спустившемся с неба оружии разошлись по округе, к ним присоединились ещё две маленькие группы, всю зиму прятавшиеся в горах, и их теперь было сорок. Мало, очень мало, но для начала – достаточно. Все были местными, не считая троих испанцев.

Форнье стоял в первом ряду, справа. Он молчал и не посылал своим никаких сигналов, как себя вести. Перед ними лежала их родная земля – деревья, пастбище, долина, переливающаяся множеством оттенков зелени – земля любимая, но больше им не принадлежащая. По крайней мере до тех пор, пока на территории Франции остается хоть один немец в военной форме. Они это знали. Их семьи это знали. И неожиданно для самой себя Нэнси поняла, как подобрать ключ к их упрямым сердцам.

Она тщательно подбирала слова, но говорила простым языком: больше никакого бренди и сигарет, пока они не научатся обращаться с полученным оружием, не разработают отходные пути и не начнут заниматься стрелковой и физической подготовкой. И это не всё, что она может им предложить.

– Освобождение Франции не за горами, – звенящим, громким голосом объявила она. – Когда наступит этот день, мы должны быть готовы. Если вы не хотите принимать нас, наше оружие и наши деньги – как хотите, дело ваше. Можете оставаться здесь, и вас пристрелит первая же группа эсэсовцев, которую сюда пришлют. А я всё равно найду, кому пристроить все эти сокровища. Однако если вы начнете тренировочный процесс, то помощь получите не только вы. У кого-то остались семьи, жёны, дети, матери, которым сейчас очень нелегко одним, без вас?

Несколько человек кивнули.

– Я буду платить им пятьдесят франков в день за каждый день вашей тренировки. Первое занятие по обращению с оружием – через час. Если хотите, чтобы вашей семье было что есть, приходите.

Кто обречёт своих родных на голодную смерть из-за своей гордыни? Кто угодно, только не они. Всю следующую неделю они были послушными. Почти.

Когда она рассказывала им про тактику, они смотрели в небо и кивали. Когда она показывала, как собирать пулемёт «Брен», они украдкой перешептывались. Когда Нэнси погнала их на пробежку, они еле плелись. Днем в воскресенье, на тренировке по стрельбе, когда Нэнси демонстрировала технику двойных выстрелов, в пятнадцати сантиметрах над её головой просвистела пуля и попала в ствол дерева.

Она сделала выстрел в свою цель и только затем обернулась. Винтовка Форнье небрежно висела у него на локтевом сгибе. Впервые после драки он ей улыбнулся, но его улыбка не сулила ничего хорошего.

Тем вечером она собрала адреса и сказала, что они получат половину обещанных денег. На неё посыпались приглушённые проклятия.

– Мне передать твоей матери, что ты только что сказал? – спросила она юношу из Шод-Эга. Вопрос застиг его врасплох.

– Нет, капитан. – Он почесал за ухом и улыбнулся. – Если только вы не хотите, чтобы она пришла сюда и выбила из меня это всё.

Нэнси кивком всех распустила и вернулась к лесу, где Тардиват что-то шил из своих запасов шёлка, а Денден готовился слушать Би-би-си. Она плюхнулась на траву рядом с ним.

– Как думаешь, дорогуша, может, нам всё бросить и двинуть в Париж, выпить пару коктейлей, посмотреть шоу? Я приглашу тебя на танцы.

Она перевернулась на живот.

– Я бы с радостью, но ты же меня променяешь на первого симпатичного француза, которого мы встретим.

– Да, это правда. Французов я люблю, – мечтательно протянул он.