Белая мышь

– Что мне сделать, чтобы они восприняли меня серьёзно, Денден?

– Просто делай своё дело, уважай себя и не беспокойся о том, что они думают. Это их проблемы.

Нэнси охватила чёрная ярость.

– В том-то и дело, Денден! Если они не будут тренироваться, не будут слушаться, то просто умрут. Сейчас же всё против нас. Если они будут воевать с немцами так, как сейчас, от них мокрого места не останется. И они погибнут, даже не причинив врагу никакого вреда. Ненавижу фрицев, но они отлично подготовлены. А эти… их просто в порошок сотрут.

– Да, это будет жалкое зрелище, – сказал Денден, потянув за рукоятку. Из динамика неожиданно полилась французская речь:

– Немцы – наши друзья. А настоящие враги каждого француза – предатели, которые не ценят миротворческие усилия немцев. – Денден взялся за ручку настройки частоты, но Нэнси остановила его. – Мы знаем этих проходимцев и преступников, которые воруют у вас еду и нападают на наших союзников по приказу коммунистов и вероломных англичан. Они – не настоящие французы. Помните: вам достаточно сказать только одно слово нашим друзьям, и их сотрут с лица нашей прекрасной земли. Жёны и матери Франции, дочери Франции, эти мужчины оставили вас в одиночку бороться с трудностями, а сами спрятались в тени. Позвольте нам защитить вас. Позвольте нам биться за вас.

– Вот уроды, – сказал Денден, убавляя громкость. – А эти парни и в самом деле недалеко ушли от того, что про них говорит пропаганда.

Тардиват оторвался от шитья.

– При всем уважении – да, вы обеспечили нас оружием, но эти люди пришли сюда воевать. А вы хотите, чтобы они ходили в школу.

– Они не смогут воевать, не научившись, – отрезала Нэнси. – Нам нужны подготовленные бойцы для реальных операций в период, когда Францию начнут освобождать. Мы не можем просто так терять людей и оружие, выпуская их на прогулки веселья ради.

Тардиват обрезал нитку и многозначительно, очень по-французски пожал плечами.

– Вы прошли обучение. Покажите им, что это даёт, и, возможно, они тоже захотят научиться. Форнье – хороший человек. До войны он был солдатом, но его никогда ничему не учили – он знает только, как вывести сто человек на поле и стрелять по людям, одетым в другую форму.

– Имеешь в виду – дать им возможность попробовать, ощутить вкус освобождения? Разжечь аппетит?

– Дать им лёгкую закуску, чтобы они почувствовали солёный привкус атаки, – улыбнулся Тардиват.

– Ты не можешь так рисковать, Нэнси! – выдохнул Денден.

– Но если взять маленькую группу… – Она снова села. – Денден, откуда транслируют этот бред?

– Где-то совсем рядом. Я бы предположил, что из Шод-Эга.

– Надо будет осмотреться завтра в городе, пока буду разносить деньги и выбирать место для следующего десанта. – Денден сжал губы, но спорить не стал. – Тарди, ты не дал мне своего адреса. Я передам жене твою зарплату.

– Это необязательно, – покачал он головой.

– Я же не ворвусь к ней с криком: «Здравствуйте, я британский агент». Я всё сделаю тихо.

Он продолжал прятать взгляд.

– Не в этом дело, капитан. У моей жены есть всё необходимое.

– Что ж, отлично. – Нэнси снова легла на траву. За всё это время поспать ей почти не удавалось, и она уже начала привыкать, что теперь кроватью ей служит французская земля. Пока она думала о том, что говорили по радио и что сказал Тардиват про разжигание аппетита аперитивом, в голове у неё зародился план. Возможно, сегодня она, наконец, хорошо выспится.

30

Обойдя лишь половину адресов родственников маки и раздав им деньги, Нэнси сияла. Во-первых, езда на велосипеде по лесным тропинкам дала ей время подумать, а во-вторых – боже, какой это всё-таки подарок – побыть в женском обществе.

И в сельских домах, и в самом Шод-Эге её встречали как старого друга. В каждом доме она говорила, что родственники могут гордиться своим сыном или мужем, его смелостью, его желанием воевать за свободу, и в ответ получала улыбки и объятия. Провожая её до двери, все старались дотронуться до руки или взять её ладонь. Понятно, что объяснялось такое отношение только войной – в мирное время ни одна француженка в сельской местности не будет настолько расположена к незнакомке. Нэнси понимала, что служит всего лишь посредником, связным между родными и их мальчиками в лесах, но эта роль её никак не обижала.

Ей удалось выяснить полезную информацию почти про всех, кто жил на плато. У одного были слабые лёгкие, другой влюбился в девушку из соседнего города, а та не захотела становиться женой фермера. Третий любит птиц, а четвёртый – прекрасный рыбак. Жан-Клер любит горы и до войны тратил всю свою зарплату автомеханика на путешествия в Альпы. Она отсчитывала маленькие кучки купюр прямо в руки этим голодным людям, играла с детьми и флиртовала со стариками и юношами, которые изо всех сил старались сами справляться с большим объёмом работ на фермах.