Белая нить

К Олеандру опять вернулось то чувство отстранения, которое посетило его при взгляде на тело вырожденки. Драцена за его спиной придушенно пискнула, выглянула из-за плеча и поглядела на аурелиус. Зеф, ныне напоминавший грязевое чудище, выдал короткое:

— Ну дела! — И мотнул головой.

Слизь с его волос брызнула во все стороны. Хранители брезгливо расступились, и поляна потонула в гробовом молчании. Кашлянув, чтобы привлечь их внимание, Олеандр смял судный лист в кулаке:

— Омойте тело Гинуры, чуть позже похороним.

Теперь он оглядывал стражей с нескрываемым подозрением и видел врага едва ли не в каждом, чье выражение лица казалось мало-мальски подозрительным.

Хин их разберёт! Вырожденка почти к поселению подобралась, а хранители её не перехватили.

Не заметили? Или намеренно смолчали, дозволив убить Гинуру?

— А где Змей? — Драцена невидяще смотрела на то место, где еще совсем недавно стоял Рубин.

Действительно. Куда это он подевался? Олеандр моргнул. Вздохнул и уловил запах гари.

— Ох ты ж! — выкрикнул Зеф.

Над кронами деревьев всплывала дымная шляпа, подсвеченная отблесками пламени.

[1]Лета́ — старший сын Ваухана, былого правителя Танглей, незаконный супруг Азалии, отец её двукровных детей.

Пожар

На поляне воцарилось гнетущее молчание. Все как один замерли, словно дриад разом настигло окаменение. Олеандр глядел на расползавшийся по небу дым и силился натянуть на лицо маску отрешенности. Без толку! Поджилки предательски тряслись, к глотке подбирался комок дурноты.

Быть может, ему предначертано гоняться за Эсфирь и влипать в неприятности?

Пожар! Подумать только, пожар в поселение дриад! Дриад! Существ, которые со дня сотворения страшатся огня!

Как?! Откуда?!

Горячие капли пота, сбегавшие по лбу, упали на ресницы. Олеандр вздрогнул. Снова постарался успокоиться. И снова потерпел неудачу.

Проклятье!

Он сглотнул. А затем голосом, звучащим столь тихо и потерянно, что хотелось издохнуть, произнес:

— Возвращаемся в поселение. — К счастью, в наступившей тишине его услышали все без исключений.

Хранители ожили и рассредоточились, врезаясь в оцепеневших собратьев. Аби катался по траве, пытаясь стереть со шкуры болотную жижу. Поэтому Олеандр ринулся к другому элафия, запримеченному на краю поляны. А пока шёл, закипал все пуще и пуще. Ступни жестоко отдавливали, ребра саднило от столкновений — удивительно, как скоро он превратился в невидимку.

Не успел он добраться до зверя, на него с двух сторон, едва не схлопнув в лепешку, налетели Юкка и Драцена. Встряска пошла кипевшим мозгам на пользу, Олеандр передернул плечами.

— Скачите к Морионовым скалам, — приказал он. — Эсфирь, похоже, где-то там упала, отыщите её.

— Куда скакать? — громыхнул Зеф, проталкиваясь к ним с остервенением нападающего вепря-гиганта.

— Найти вырожденку? — Голос Драцены звучал спокойно, но взор полнился тревогой. — Вы серьезно?

— Она не вырожденка! — с нажимом произнес Олеандр и отпрянул, спасаясь от пронесшегося мимо скакуна. — Аспарагус считает иначе, знаю. Вам решать, кому вы верите больше — изменнику-архихранителю или мне?

— Изменнику? — На веснушчатом лице Зефа, успевшего поравняться с Юккой, нарисовался испуг. — Почему изменнику?

Видит Тофос, Олеандр избрал не лучшее время для прояснения подобных вопросов.

— Поможете? Нет?

Приятели обменялись задумчиво-неверующими взглядами, и Олеандра словно горячей водой окатили. Наряду с тревогой за жизни поселенцев в голове невольно вспыхнула мысль, что Аспарагус, конечно, зарвавшийся изувер с манией величия. Но стражи всегда вершили его волю без тени сомнения. И причиной слепого повиновения служил не только страх.

Доверие и уважение — вот какие чувства порождал архихранитель в умах подчиненных.

А что Олеандр? К его просьбам и решениям питали недоверие даже друзья. Хорош наследник клана, что тут скажешь.

Лес в очередной раз огласил протяжный крик, за которым последовала череда трудноразличимых ругательств вперемешку с проклятиями. И Олеандр сорвался на бег — из-под сапог, казалось, вот-вот искры посыплются.

— Да или нет?

— Погодь-ка, братец, не суетись. — Нагнав его на полпути, Зеф прокашлялся. А когда заговорил вновь, чудовищная маска из одеревеневшей грязи, заменявшая ему лицо, пошла трещинами. — Обождал бы ты на поляне. У тебя ж брачное таинство скоро, а случись чего…

— Еще одно слово, — прошептал Олеандр, — и вместо брачного таинства будут похороны!

— Я даже догадываюсь чьи, — крякнул Зеф.

Юкка и Драцена выросли за его спиной и синхронно прошелестели:

— Мы с вами, наследник. — А Зефирантес добавил: — Я рядом, дружище. Жив буду, всегда.

Я рядом, Малахит, всегда рядом, — отразился в ушах голос, который Олеандр предпочёл бы забыть. В первое мгновение он почти всерьез поверил, что Глендауэр ступает с ним бок о бок. Но потом стряхнул наваждение и коснулся элафия. Вскарабкался ему на спину.