Белая нить

— Змея не сыскать, — возопил из-за плеча страж, перекрикивая галдёж. — К дому, толкуют, не подобраться.

— Сносит всех, — Зеф закивал. На его висках блестели капли пота. — При том чудаковато сносит. Веришь, вот так…

Крылья его носа раздулись. Челюсти сжались, а губы растянулись в кривой улыбке, напоминающей оскал. Выглядел он по-дурацки, но весьма красноречиво. Ведь такое выражение лица говорило о непроизвольно-длительном сокращении мышц вследствие отравления…

Вот, стало быть, исчезновение Рубина и возымело причинно-следственную связь.

Огонь, змеиная отрава, побег. Не нужно быть мудрецом, складывая в уме два и два. Едва ли Рубин породил пламя сам, учитывая, что в миг поджога пребывал на поляне. Скорее уж даровал смутьянам смешанные чары.

И тем не менее…

— Это яд дракайна. — У Олеандра возникло такое чувство, будто его с силой пнули в живот. Силясь не думать о том, что Рубин — предатель, он перехватил клочок ткани покрепче и нырнул в кипящий водоворот собратьев. — Я потомок первозданных, продержусь дольше!

— Хочешь залезть в дом?! — Голос Зефа сквозил ужасом. — Рехнулся?! Ты погибнешь!

Олеандр заметил на соседнем мосту Душку — пара дриад уводили его от горящего дома.

— Я справлюсь! Кто поздоровее, уводите поселенцев!

Как ни странно, принудить себя даже не к риску — практически к самоубийству — не составило труда. Куда сложнее было пересиливать ноющую боль. Чем дальше продвигался Олеандр, тем дурнее становились взоры встречавшихся на пути соплеменников. Теперь они напоминали погребальное шествие и волочились с погребальной же скоростью.

Растолкав одних дриад, он замер, пропуская других. Споткнулся. Больно ударился локтем об ограду и вновь ринулся к пламени. Ни тряпица, ни кроткие вздохи от отравления не спасали. Сгущавшийся смог душил, пробирался в нос и горло, отчего при каждом вздохе легкие будто наполнялись опилками. В ушах плыл звон. Малейшее движение усиливало его, а шаги, как назло, делались чуждо-медленными, тягучими. Казалось, минуют столетия, прежде чем Олеандр подползет к цели.

— Сапфир, облейте наследника! — взревел кто-то из хранителей.

До хижины оставалось всего ничего, когда Олеандр ощутил над головой шевеление. Через мерцающую завесу слез он узрел крылатую тень, прорезавшую смог. И в то же мгновение сжался, облитый ледяной водой. Не успел коснуться дверной ручки, как дверь распахнулась сама, хлопнула по стене дома с оглушительным треском. Хлынувший наружу жар обжигал. Порождал удушающий кашель.

Но Олеандр все равно окунулся в дымную круговерть, в убийственный вихрь огня и света, спиравший дыхание.

В сравнении с тем, чтобы прорваться на второй этаж, окунуться было просто. По пути Олеандру пришлось увернуться от валившихся с потолка лоз и ошметков древесины, словно затеявших игру «Кто быстрее воспламенит вторженца». Он ступил в коридор. Не с первого раза, но выбил ногой заевшую дверь покоев.

Пламя полыхнуло прямо перед носом. Олеандр в ужасе отпрянул к стене.

Куда ни падал взор, все излизывал огонь. В лихорадочной спешке Олеандр проложил взглядом мало-мальски безопасный путь в соседнюю комнату, но в углу, вывалив на пол горящие фолианты, рухнула книжная полка. Обломки перекрыли дорогу — и первый замысел обернулся крахом. А у второго имелся лишь один недостаток: его попросту не существовало.

Поток воды ударил в плечо и заставил Олеандра пошатнуться. Тряпка ухнулась на пол. Он обернулся и вздрогнул. Злой, как стадо вепрей, мокрый и окосевший, к нему плелся Зефирантес.

Последовала краткая ругань на языке глухонемых. Не очень результативная. В ответ на просьбу убраться друг посоветовал ему то ли напиться, то ли утопиться: жестами Зеф выражался не слишком искусно. Левой рукой он выплеснул остатки воды из ведра на горящие обломки, правой вытащил из-за спины шипастую палицу. Размах, удар — и полка раскрошилась в пепел.

Дальше все пошло гладко. Слишком гладко, отчего в груди Олеандра пророс росток тревоги. Меньше чем за мгновение они миновали арку. Вломились в покои и застыли, округлив глаза. На подпаленном ковре в рдяном обугленном на груди и подоле платье лежала…

— Фрезия!

Она улыбалась, обнажив перемазанные в крови зубы. И смотрелось это настолько жутко, что в жилах леденела кровь. Зеф закашлялся и дернулся к ней. Олеандр проскочил через сужавшуюся щель между двух огней и ринулся к шкафу, облепленному ракушками.

— У-уноси ее… не… немедленно, слышишь? — проговорил он, распахивая полупрозрачные дверцы.

— Ишь чего у-удумал… — прохрипел Зеф, подхватывая Фрезию на руки. Белки его глаз раскраснелись, с уголка века текла нитка крови. — Та… так я тебя и о-оставил… Вы не… как… ты…

— У-уноси, я сказал! — процедил Олеандр. — Посох рез и озер — не игрушка! Он… он и по…потопить может! Я никогда не пробуждал его… его силу.