Читаем Белая обезьяна, чёрный экран полностью

Белая обезьяна, чёрный экран

— Знаешь, что такое долг? — я глядел на Вику, а она молчала, поджав губы. — Ты хотя бы в книжках читала? Или в твоей жизни всё просто? Папочка ипотеку заплатил, ты и живёшь счастливо? Да сейчас даже за десять тыщ зарезать могут!

Я орал, а трое людей напротив не говорили ни слова. Только Грачёв щёлкал авторучкой по столу.

Щёлк-щёлк. Щёлк-щёлк.

Щёлк.

Хрясь! — Ручка сломалась.

Я замолчал. Сашка вдруг как ни в чём не бывало достал из кармана свой гаджет и снова уткнулся в него.

— О господи! — опять выкрикнула Вика. Но в голосе её не было ни ужаса, ни безысходности, только раздражение. — Спрячь свои игры! Хоть сейчас-то!

Сашка выключил экран, положил телефон перед собой, но в сумку не убрал. Сидел и смотрел в стол.

— Всё это, конечно, романтично. Прямо как в кино, — сказала Вика. — Вот только долга-то никакого нет.

Снова повисла тишина.

— Как… Как — нет долга? — я бросился к Сашке. — Скажи сам! Сашка, скажи: долг… есть?

И Сашка поднял голову от стола. Бородка в три волосины торчала у него из подбородка.

— Нету долга, Фаз.

— И не было? — я вцепился в его плечо и, видимо, сжал его с такой силой, что Сашка поморщился.

— Не было, не было никакого долга, — прогнусавил он.

— Но… — я не понимал, что происходит. — Зачем же тогда… Зачем ты узнавал у меня о донорстве? И деньги. Зачем тебе деньги?

— Вот с этого и надо было начинать, — сказала Вика. Она тоже психовала: её острые, крашенные в зелёный цвет ногти впились в тонкую кожу рук. На шее от напряжения отчётливо выделялась вся передняя группа мышц.

— Ну же, говори, зачем тебе нужны были деньги? — крикнула Вика и, не дождавшись от Сашки ни слова, ответила сама. — Пушку он себе хотел купить виртуальную. Какую-то очень крутую. Пушку!!! Да ведь? А?

И обернулась к Сашке.

Тот замотал головой.

— Не пушку. Несколько дорогих скинов[8]. А ещё хотел разработать новую игру. Чтобы была как «Дота»[9], только отечественная. Нужна команда, нужны сервера. Нужен начальный капитал.

— Вот! — победно выкрикнула Вика, глядя на меня, и в её взгляде были и обвинение, и жалость. — Начальный капитал и крутая пушка!

Я молчал.

— И вот ради… — Вика наконец расцепила руки, сжала кулаки и стукнула ими по столу, — ради этого ты хотел, чтобы отец вырезал у тебя почку?

— Не почку, — сказал Сашка. — Кусок печени. Печень быстро восстанавливается.

Вика схватилась за голову.

— А я… — сказал я растерянно, — кредит взял.

— Идиот, — бросила мне Вика.

Я не нашёлся, что ей ответить, и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

* * *

Собственно, вот и всё, что случилось в тот день. Я задержал приём. Очень сильно задержал приём, почти на час.

Пациентка, записанная на эхокардиографию ровно в двенадцать, зашла в мой кабинет на пятьдесят минут позже.

Она лежала на кушетке и выговаривала, как я дурно и бесчеловечно с ней поступил.

Она, записываясь в платную клинику, отдаёт свои деньги, чтобы получить комфорт и профессиональный подход, а сегодня её целый час мариновали в коридоре.

Она уже обо всём написала в жалобную книгу и обязательно, как только выйдет отсюда, напишет отрицательный отзыв на сайте.

Она говорила и говорила.

Сказала, что я выгляжу агрессивно и лучше бы её смотрел другой врач.

Нет, она не уйдёт, она получит услугу.

Когда я попросил у неё данные предыдущих исследований, она сказала, что никаких бумаг мне не покажет. Потому что «врач должен думать своей головой».

Что было потом, вы знаете.

Я схватил датчик.

Датчик стоимостью около десяти тысяч долларов.

Заглянул в чёрный монитор стоимостью в пятьдесят тысяч долларов.

Я готов был залепить пациентке в лоб и проломить эту наглую, брызжущую ядом башку. Клянусь, я чуть этого не сделал. Ещё немного — и у меня на кушетке лежал бы труп.

Но я замахнулся и со всей силы саданул датчиком по монитору.