Белая валькирия

– Я солдат. А вы еще мальчик. Не стоило вам мараться. Вот вы отвернулись от зрелища, которое увидели. Но здесь вы увидите ещё не то.

– А что?

– В самом начале Второго кубанского похода, в 18-ом году, мы заняли одну деревню и увидели в доме наших мёртвых офицеров. Кстати из вашего Корниловского полка.

– Мертвых? – спросил прапорщик.

– Они были ранены, когда ваши отступили и оставили их. Думали, что красные не посмеют тронуть раненых.

– А они посмели?

– Не просто посмели. Некоторым из них фуражки прибили ко лбам.

– Прибили? Это как?

– Гвоздями. Мой командир тогда приказал расстрелять пленных красных.

– И вы расстреляли?

– Да. А пять дней назад я сам застрелил одного нашего солдата.

– Нашего? – искренне удивился Володя. – Как же так?

– Мародер. Вот видите вашего богоносца мужика? Его ведь заставили поехать с вами и везти снаряды. Думаете, он вами доволен? Он доволен фуражкой мертвеца.

– Но мы сражаемся за Россию, поручик.

– Я знаю. Но вот оценит ли она нас по достоинству, прапорщик. Это большой вопрос…

***

Ехать с обозом было удобно, но Пётру необходимо было попасть в расположение самурцев, и потому он сошёл у развилки дорог.

– Вот так напрямки вы сразу до вашего штаба доберётесь, вашбродь, – сказал Лабунскому ездовой солдат.

– Спасибо! Прощайте, прапорщик.

– Прощайте, поручик.

– Может еще и свидимся когда…

***

Лабунский пошёл пешком через лесок. Тропинку было хорошо видно. Через час он увидел впереди небольшой хутор. Всего несколько домов. Там стояла сотня конных и Петр решил переночевать здесь.

«Это конница Шкуро, – подумал он. – Не откажут в ночлеге!»

Он подошел к посту и окликнул часового. Тот вскинул винтовку и передёрнул затвор.

– Стоять!

– Свои, браток, Поручик Лабунский.

– Чего? Ты не шути! А то пальну!

– Я не шучу. Поручик Лабунский из Самурского полка.

– Погодь! Сейчас командира кликну. Товарищ командир!

– Чего тебе Семенчук?

– Тут я беляка задержал.

– Какого еще беляка? Ты что пьян, сволочь? Был строгий приказ не пить! Где только успевают!

– Дак не пил, я товарищ командир. Они сами сказали что поручик!

Лабунский хотел сразу повернуть назад, но его остановили!

– Стоять!

– Стрелять буду!

Лабунский понял, что попался! Но откуда здесь могли быть красные? Есаул дозора говорил о прорыве, но целый эскадрон в тылу Добровольческой армии. Это не укладывалось в голове…

***

В начале августа 1919 года красные начали наступление на стык Добровольческой и Донской армий и прорвали фронт, зайдя глубоко в тыл белых, заняли города Валуйки, Купянск, Волчанск. Конные разъезды красной кавалерии появились в 30 верстах от Харькова.

В прорыве участвовало 11 пехотных дивизий Красной армии и три кавалерийских корпуса…

***

У поручика отобрали оружие и отвели в дом. Там он к своему удивлению снова увидел знакомого. Это был Иван Хотиненко. Но на его папахе теперь красовалась алая лента.

– Вот так встреча! Дак этой мой старый знакомец. Ваше благородие! Заглянул к нам на огонек?

– Атаман?

– Уже не атаман. Командир отдельного полка красных казаков.

– И как же вас занесло из банды «царя» к красным, товарищ Хотиненко?

– Садись, ваше благородие. Ты я вижу уже не полковник?

– Поручик.

–Так оно вернее. Не ждал нас здесь увидеть. Думал банда вашего атамана Шкуро? Дак мы посекли его отряд в степи и взяли этот хутор.

Лабунский сел на лавку.

– Я так и не понял, как вы попали к красным, атаман?

– Дак девка твоя уговорила.

– Моя девка? – не понял Лабунский атамана.

– Товарищ Губельман. Она ныне комиссар в моем полку. Мои парни её как огня бояться. И я сам побаиваюсь. Редко чтобы баба могла Хотиненко напугать. А она смогла. Но ты-то её лучше моего знаешь.

– Анна смогла уговорить вас воевать за красных?

– Показала, кто есть кто. И атамана нашего Гордиенко она ухлопала.

– Как же так?

– Не пистолетом и шашкой воюет как мы с тобой, поручик. Словом! Что за баба! Ни бога, ни черта не боится! Она тогда и тебя приказала не трогать, поручик. Ты ей жизнью обязан. Но вот ныне мои казаки тебя к стенке приставят. Не обессудь. Уж больно они на вашего брата офицера злы.

Лабунский развел руками, покоряясь судьбе. Может быть, так и будет лучше.

– И просить не станешь? – усмехнулся Хотиненко.

– Нет, – ответил Петр. – Хотя попался я глупо. Как все быстро меняется на этой войне.

– Скоро вам белякам конец. И года не пройдет, как скинем вас в море. К 1920 году вас здесь не будет. Не веришь?

– Позволю себе усомниться в правдивости предсказания, – ответил Лабунский.

Но Хотиненко только пугал поручика. Он не собирался ставить его к стенке. Пусть все решает комиссар полка.

– Эй, Тимощук!

– Здесь, товарищ командир.

– Запри этого в сарае! И приставь караул.

– Сделаю как надо. А ну выходь!

Лабунского увели…

***

Утром с двумя сотнями красных казаков на хуторе появилась комиссар Губельман.

– Хотиненко! – позвала она, не сходя с седла.

– Товарищ Губельман? Вы уже здесь?

– Собирайся. Мы уходим отсюда. Два конных полка Шкуро появились неподалёку.

– Два полка?

– Донесения наших дозорных. Не меньше двух полков. Нам стоит отойти к основным силам.

Хотиненко приказа седлать коней.

– А с пленным, что прикажете делать? – спросил он комиссара.

– С каким пленным?