Белая валькирия

– Вот как? Вы бежали из тюрьмы ЧК и снова поехали туда, где есть тюрьма ЧК?

– Именно так, господин офицер. Это может показаться вам странным. Да мне самому это кажется странным. Но с ними легче вести дело. Они не считают нас губителями России, как белые. И здесь проживает мой дальний родственник. Он имел в этом городе торговлю. Но какая теперь торговля? Все хотят что-то покупать, но никто не желает платить. Платить деньгами. Все норовят сунуть евреэю расписку. А какое обеспечение? Вы спросите меня – какое обеспечение? И я вам скажу. Они говорят, вернём все после нашей побэды. Но когда она будет та самая побэда.

– Как вы узнали, что я здесь, господин Голдман?

– Я видел вас в окно, молодой человек. И я сразу понял, что это судьба. Вы знаете про депутацию?

– О чем вы? Какая депутация?

– В городе появился новый градоначальник. Или как вы его называете – военный комендант. И местные еврэи, хотят идти к нему. Но Голдман видел уже такие депутации в иных местах. Сначала они заверяют нас, что вернулась законность и порядок. А потом начинают погромы и грабеж.

– Уверяю вас, господин Голдман, что есть приказ главнокомандующего Антона Ивановича Деникина мирных жителей не обижать.

– Где тот Антон Иванович, молодой человэк. В Зенькове его нет. А мои три дочери здесь. Хоть они и не родились красавицами, но теперь солдаты не брезгуют ничем.

– Так чего вы хотите от меня, господин Голдман?

– Поселиться в нашем доме, господин офицер. Я предоставлю вам квартиру и стол совершенно бэсплатно…

***

Лабунский вечером смог убедиться, что Голдман совершенно прав. Солдаты и унтера из отряда капитана Герасимова разбились небольшими группами по 7 человек и отправились по адресам богатых евреев.

Один такой отряд явился в соседний с Голдманами дом в полночь. Это был особняк Вальцмана, богатого в свое время содержателя модных магазинов.

Высокий унтер-офицер приказал всем обитателям особняка собраться в гостиной.

– Ты местный торговец Вальцман? Так? – спросил унтер.

– Точно так-с, ваше благородие, – ответил еврей средних лет. – Но какая ныне торговля. Меня дочиста ограбили большевики! Ныне я беден как церковная мышь.

– Вот как?

– Именно так, господин офицер.

– Я унтер-офицер. Но я повидал вашего брата жида, Вальцман. И знаю, как с вами нужно разговаривать. Это большевики того не знают.

– Поговорить мы можем, но ценностей от того в моем доме не добавиться, господин офицер.

– Снова ты заставляешь нас, жид, действовать жёстко. А затем нас еще и обвиняют. Вы веками сосали кровь из русского народа. И ныне, когда народ стал на борьбу с вами, вы упорствуете.

– Я не упорствую, господин офицер. У меня ничего нет.

– Не желает Вальцман нам отдать ценности и деньги по-хорошему. Подвесить его! Посмотрим, что запоет.

Подвешивание, прием изобретённый Добровольцами, заключался в том, что на жертву надевают петлю и вешают на любой крюк в комнате. Но задохнуться жертве не дают. Подвешенного снимают и приводят в чувство и снова просят выдать деньги. Так продолжаться могло довольно долго.

Эти солдаты хорошо знали свое дело. И Вальцман повис на верёвке и стал дёргаться. Причем все члены его семьи при этом присутствовали. В доме поднялся женский крик. Дочь Вальцмарна заплакала10…

***

Шум разбудил поручика Лабунского.

Он накинул френч и вышел из своей комнаты.

– Что там за крики?

– Про что предупреждал вас старый Голдман. Но то грабят Вальцмана и вам вмешиваться не стоит.

– Но я слышу крики молодой женщины.

– То голос дочери Вальцмана Гели, – сказала младшая дочь Голдмана.

– Это какая-то банда работает? – спросил Лабунский.

– Можно сказать и так. Но все они носят погоны. Прошу меня простить за такие слова, господин офицер.

– Добровольцы? – не поверил Лабунский.

– Но вам в то вмешиваться не стоит. Должно быть, они и не войдут в дом старого Голдмана. Что с него взять. Он не имел такой торговли как Вальцман.

– Я вмешаюсь.

Поручик оделся, застегнул пояс с кобурой нагана, и вышел из дома, где квартировал. Он сразу направился к дому, где хозяйничали бандиты. Петр был уверен, что солдаты Добровольческой армии на подобное не способны. Он уже конечно не раз встречался с военными реквизициями, но то была жестокая необходимость войны. А здесь происходил откровенный и наглый грабеж.

Он вошел в дом, через распахнутые двери.

– Что здесь происходит?

Солдаты и унтер обернулись. Они увидели офицера с револьвером в руке.

– Стоять на месте! Я могу выстрелить, господа! Кто посмел одеть форму солдата Добровольческой армии?! За самозванство расстрел на месте!

– Ты не горячись, ваше благородие! – сказал унтер. – Здесь нет никаких самозванцев. У меня и моих солдат есть документы.

Унтер протянул офицеру свою солдатскую книжку. Тот бросил взгляд и сказал:

– Подделка! Грубая подделка!

– Ты погоди! Какая подделка? Я унтер-офицер при господине военном коменданте города Зенькова. А это солдаты из команды коменданта.

– Тогда что здесь происходит? – спросил Лабунский.

Унтер сделал шаг вперед. При свете он рассмотрел мундир поручика и увидел красно-белый знак Дроздовский дивизии.