Белая валькирия

На следующий день штаб-ротмистр Аникеев вызвал к себе Лабунского и заменил его на фильтрации другим офицером. Поручик был удивлен и поспешил явиться к командиру эскадрона. Он понял, что дело срочное.

– Рад, что вы прибыли быстро, поручик!

– Что-то случилось?

– Да. Местный военный комендант послал донос в штаб Добровольческой армии. И вами заинтересовался начальник тыла полковник Ряполовский.

– И что?

– Капитан Герасимов подал свою жалобу в невыгодном для вас свете. Вы, защищая еврея, убили солдата Добровольческой армии.

– Я застрелил грабителя. И он сам меня спровоцировал.

– Не нужно оправдываться предо мной, поручик. Я на вашей стороне. Но боюсь для вас это дело кончиться плохо. Потому я выписал вам предписание убыть в расположение Самурского пехотного полка. Пусть потом Герасимов ищет вас.

– Мне ехать сейчас?

–Немедленно. Вы отправитесь с нашим конным разъездом, пока не пришел приказ о вашем аресте из штаба тыла.

– Спасибо, штаб-ротмистр. Никогда не забуду вашей услуги. И у меня есть еще она просьба.

– Что за просьба?

– Я остановиться в доме еврея Голдмана. Вы можете позаботиться, чтобы его семья, и он сам, не пострадали от капитана Герасимова?

– Сделаю все, что в моих силах.

– Спасибо, штаб-ротмистр. Для меня честь – служба под вашим началом.

Глава 5 Прорыв

Прорыв красных.

3 августа 1919 год.

Поручик Лабунский добирался до Самурского полка с небольшим обозом. Обоз был под командой юного прапорщика в черной форме Корниловского ударного полка. Они везли боеприпасы для артиллерии в расположение корниловцев.

– Ваши самурцы совсем недалеко, поручик. Садитесь на телегу.

– Спасибо вам, прапорщик.

Петр сел рядом.

– Меня зовут Владимир, – сказал прапорщик. – Я всего месяц в армии.

– Вам сколько лет, Володя?

– Исполнилось 19-ть. А вы бывалый солдат? Это сразу видно.

– Пришлось повоевать. С 14-го года на фронте. Вот таким как вы отправился на войну. Мне уже 27 лет, а конца войне все нет и нет.

–А я, по книгам конечно, всегда восхищался войной. «Севастопольские рассказы» Толстого! «Война и мир»!

–О, прапорщик! То иные войны. А сейчас самая грязная война – Гражданская. Грязь, пыль и вши. Вот вам и вся романтика. Вы посмотрите на лица ваших солдат.

Лабунский показал на солдат, что ехали на других телегах.

– Они просто устали грузить снаряды, поручик, – сказал Володя. – У нас вчера три телеги сломались. Пришлось срочно менять. Пока нашли замену. Пока заставили мужичков.

Правил телегой бородатый мужик, рядом с которым сидел солдат-ездовой с винтовкой.

– Вы видели, какое лицо у нашего возницы, – тихо спросил Володя.

– Совершенно не обращал внимания.

– А вы приглядитесь. Словно с иконы сошел.

Лабунский посмотрел на мужика с черным от копоти суровым лицом. На нем был драный пиджак и старый картуз с треснутым козырьком.

– Что-то наш богоносец не слишком доволен своей миссией, – также тихо сказал прапорщику Лабунский.

– Оно и понятно. Его заставили ехать на позиции.

– Заставили?

– Под угрозой расстрела. Добровольно они не желают помогать нашей армии.

– Это мне хорошо известно, прапорщик. Крестьяне хотят продавать нам свои запасы за звонкую монету. Но где она эта монета в кармане офицера? Моего жалования «колокольчиками»11 не хватит и на хлеб. По всей зоне Добровольческой армии жуткая дороговизна. Деньги за день превращаются в простую бумагу.

– Я еще не получал ни одного жалования, поручик.

– Снабжение армии хуже некуда вот и процветают реквизиции и грабежи…

***

Из лощины показались пятеро всадников. Володя положил руку на кобуру. Но это были казаки в волчьих папахах. Конница генерала Шкуро.

– Кто это у нас? Корниловцы?

– Обоз для ударного полка.

– Кто командует? – спросил есаул.

– Я, прапорщик Одинцов.

– А вы поручик?

– Поручик Лабунский, Самурский полк. Я просто попутчик. Следую в расположение своего полка.

– Красные прорвались на участке Валуйки-Купянск. Их пока отбили. Но отдельные обряды могут попадаться. Будьте осторожны.

– Как прорвались? – спросил прапорщик. – Это наш глубокий тыл, как мне сказали.

– Вон за тем бугром лежат свежие трупы, прапорщик. Так что это уже не тыл, а передовая. Честь имею!

Дозор умчался прочь.

И есаул не соврал. За пригорком лежало несколько трупов красноармейцев. Когда они поравнялись с первым, крестьянин обратился к солдату:

– Ну-ка придержи вожжи, служивый.

– Чего?

– Вожжи придержи, говорю.

Солдат взял их из рук крестьянина. Тот живо соскочил с телеги и подбежал к мёртвому красноармейцу, который был убит в затылок. Его череп наполовину снесен. Фуражка лежала впереди. Крестьянин живо поднял её и вытряхнул кровавую массу.

Вскоре он снова сел на телегу.

– Вот свезло, так свезло! Фуражка то почти новая. Моя совсем рвань.

Возница сорвал свой картуз и выкинул его на дорогу. Затем сорвал красную ленту со своего трофея и надел себе на голову. На плечо рваного пиджака упали несколько капель крови и белой субстанции.

Володю чуть не стошнило. Лабунский только усмехнулся. Вот оно «красивое» лицо войны. И вот истинный толстовский богоносец.

– Зря вы, Володя, пошли на эту войну, – тихо сказал Лабунский.

– Но и вы пошли.