Белая ворона

— Опасный материал подрывного характера, сэр. Не зря мы получали жалобы от евреев на то, что в «Аль-Кармель» печатаются «Протоколы сионских мудрецов». Евреи утверждают, что это — антисемитская фальшивка и что она призывает к погромам.

— Оставьте евреев, Брэдшоу, они всегда недовольны. Но так или иначе, а эта газета призывает избавиться от евреев, что в такое смутное время, как сейчас, чистейшее подстрекательство. А что установило наружное наблюдение за Дометом?

— Вот материалы, сэр. — Брэдшоу вынул из папки дюжину снимков и начал объяснять: — Это Домет на улице, это — с женой у магазина, это — со своими журналистами при выходе из редакции, это Домет просто стоит на улице…

— А это кто? — спросил майор, показав на мужчину среднего роста в светлом плаще, который шел в некотором отдалении за Дометом.

— Просто прохожий, сэр.

— Просто стоит, просто прохожий, что-то многовато таких «просто», — задумчиво произнес майор и отложил снимок в сторону. — Куда Домет ходил кроме редакции?

Брэдшоу раскрыл блокнот со своими записями.

— В банк (вложил деньги). В ресторан (обедал с вином). В магазин (купил пару перчаток и детскую куклу). Просто в жилой дом.

— Погодите, опять «просто»? Кто живет в этом «просто жилом доме»?

— Не могу знать, сэр. Наружка туда не входила, чтобы не засветиться. Наверно, дама, сэр. Амурные дела.

— Сколько раз за неделю он был в этом доме?

— Один раз.

— Если дама, то почему всего один раз? Прикажите сфотографировать всех жильцов и узнать, в какую квартиру ходил Домет и кто в ней живет.

Еще через неделю Брэдшоу доложил майору, что в квартире никто не живет, а снимает ее Эрвин Кляйншток, представитель немецкой фирмы по продаже велосипедов.

— Представитель немецкой фирмы? — Майор напрягся, как охотник, увидевший добычу.

— Так точно, сэр.

— Его сфотографировали?

— Разумеется, сэр.

— Где снимок?

Брэдшоу пробежал глазами по снимкам, лежащим перед майором, и протянул ему тот. на котором сфотографирован Кляйншток.

Майор взял снимок и сличил его с тем. который он отложил неделю назад. Человек в светлом плаще и был Кляйнштоком.

— В наших архивах он не значится?

— Никак нет, сэр. Но я послал запрос в Лондон и в наше посольство в Берлине.

— Хорошо. Что еще вам известно?

— Что кроме квартиры Кляйншток снимает контору, сэр, куда он почти не заходит. Там сидит его секретарша и занимается клиентами, а Кляйншток разъезжает по стране, посещает Немецкие колонии, несколько раз ездил и на Кипр, и в Берлин.

— Сколько времени длятся его встречи с Дометом?

— Не более двух часов.

— Кто еще приходит на эту квартиру кроме Домета?

— Двое молодых арабов, которые числятся в штате «Аль-Кармель».

— Журналисты?

— Не могу знать, сэр. Одного недавно видели в порту. Он фотографировал склады.

— Никому ни слова, Брэдшоу. Пока мы все не выясним, ни одна живая душа не должна ничего знать. Упаси вас Бог спугнуть всю эту банду.

16

Эйхман и Хаген доехали на поезде до румынского порта Констанца и там сели на пароход «Румыния», отплывавший в Хайфу.

Большую часть времени Эйхман оставался на верхней палубе, думая о том, как ему повезло: он один из всего отдела получил личное приглашение в такую экзотическую страну, как Палестина. Значит, он стал важным человеком. Никто уже не вспомнит, что он был каким-то там коммивояжером. Теперь его повысят в чине. Но для этого надо будет правильно составить отчет о поездке.

В Хайфе на пристани гостей из Германии уже ждал Домет, которого послал Кляйншток. Домет держал в руке немецкую газету. А невдалеке от него за сходящими по трапу пассажирами с рассеянным видом внимательно наблюдали переодетый в штатское лейтенант Брэдшоу и инспектор полиции.

Эйхман и Хаген сошли на берег и увидели человека с немецкой газетой. А Домет увидел двух мужчин в клетчатых шляпах и помахал им газетой. Эйхман шагнул к нему и чуть было привычно не вскинул правую руку, но в последнюю секунду опомнился.

— С приездом, господа! — негромко сказал Домет. — Наш общий друг попросил меня вас встретить.

Домет помог Эйхману и Хагену уложить чемоданы в такси, и они поехали в контору Кляйнштока. Брэдшоу с инспектором полиции последовали за ними.

Брэдшоу доложил майору Маккензи о прибытии двух иностранцев, скорее всего немцев, которые встретились с Дометом, и все трое отправились на такси в контору Кляйнштока.

На коротком совещании у наместника было решено выслать обоих немцев: если они — шпионы, и говорить не о чем; если нет, тоже хорошо: чем меньше немцев будет крутиться в Палестине, тем лучше. А действия мандатных властей не подлежат обжалованию: в стране чрезвычайное положение.

Водитель такси принес чемоданы. Кляйншток заплатил ему, и тот ушел.

— Азиз Домет. Выдающийся арабский драматург и главный редактор «Аль-Кармель» — самой влиятельной прогерманской газеты на всем Ближнем Востоке, — представил Кляйншток Домета и попросил его свозить гостей на Кармель, пусть посмотрят на Хайфу, а потом поехать с ними в Иерусалим.

— Когда мы встретимся с Чечкисом? — спросил Эйхман.

— Я с ним договорюсь, — ответил Кляйншток и попросил секретаршу принести бутылку коньяка.