Белая ворона

— Бенцион Чечкис? — спросил незнакомый голос, осветив его фонариком.

— Да. В чем дело?

Первый выстрел Чечкис еще услышал, второй нет.

Через день в «Палестайн пост» появилась небольшая заметка «Новая жертва арабских бандитов». В ней сообщалось, что один из сотрудников компании «Немецкое храмовое общество» найден в Хайфе на пустыре мертвым с двумя огнестрельными ранениями.

x x x

— Азиз, от кого тебе письмо? — спросила Адель, вынув из почтового ящика коричневый конверт.

Домет посмотрел на него и вздрогнул. CID[16].

— Не письмо, а повестка, — упавшим голосом ответил он.

— Откуда?

— Э-э-э… из налогового ведомства.

— Ты запоздал с уплатой налогов?

— Да нет.

— Так чего же они от тебя хотят?

— Бюрократы. Опять к чему-нибудь придерутся.

Открыв дверь в кабинет, указанный в повестке, Домет оторопел: за столом в лейтенантской форме сидел мистер Томпсон!

Домет открыл рот, но не смог выговорить ни слова.

— Садитесь, мистер Домет, — сказал лейтенант.

— Мистер Томпсон…

— Не мистер Томпсон, а мистер Брэдшоу. Лейтенант английской контрразведки.

У Домета подкосились ноги, и он опустился на стул.

— Воды? — спросил Брэдшоу.

— Если можно.

Брэдшоу протянул Домету стакан воды, и Домет жадно ее выпил.

— Расскажите подробно о шпионской сети, в которой вы состоите.

— Се…ти? Какой сети? Я ничего не знаю.

— Зато мы знаем все. Герр Кляйншток вовремя удрал, а вы попались.

— Какой Кляйншток? Я не знаю никакого Кляйнштока.

— Хватит, Домет, — сказал Брэдшоу, выкладывая на стол фотографии, сделанные наружкой. — Мы за вами давно следим. Вот, — показал ему снимки Брэдшоу, не выпуская их из рук. — Тут вы идете на явочную квартиру Кляйнштока, тут вы с ним уже на улице… Еще что-нибудь нужно?

— Воды, — выдохнул Домет.

Брэдшоу налил ему еще воды.

— Кто дал вам денег на газету? Кляйншток?

— Да.

— С кем вы встречались по его поручению?

Домет пожал плечами.

— Не помню фамилии. Кажется, с каким-то Чучкесом.

— Не с Чучкесом, а Чечкисом. С Бенционом Чечкисом из компании «Немецкое храмовое общество».

— Да. С ним.

— Зачем?

— Кляйншток велел о нем все разузнать.

— Значит, так. Напишите подробно, как вы познакомились с Кляйнштоком и обо всем, что было после знакомства.

Вскоре лейтенант Брэдшоу забрал у Домета десяток листов, исписанных убористым почерком с обеих сторон.

— У вас ровно двадцать четыре часа, чтобы убраться из Палестины. Никому ни слова о нашем разговоре. Проболтаетесь — сами знаете, чем это кончится. Поэтому ближайшим автобусом — в Бейрут, и чтобы духу вашего здесь не было.

Домет выскочил от Брэдшоу как ошпаренный, влетел домой, наврал Адели, что дядя при смерти, поэтому он срочно должен выехать к нему в Бейрут, собрал чемодан, чмокнул Адель, поцеловал Гизеллу и помчался в банк. Снял со счета все деньги и побежал попрощаться с матерью. Обнимая ее, шепнул на ухо, что едет не в Бейрут, а в Берлин. От матери заскочил в редакцию, передал все полномочия своему заместителю, сказал, что срочно уезжает к умирающему дяде, примчался на автовокзал, положил чемодан в багажное отделение автобуса «Хайфа-Бейрут» и сел на свое место.

Он с трудом сдержался, чтобы не обернуться, когда Хайфа осталась позади.

х х х

Майор Маккензи получил орден «За заслуги», а лейтенант Брэдшоу — чин капитана.

Часть третья

1

Приехав в Берлин, Домет прямо с вокзала отправился к майору Гробе по адресу, который тот ему дал в Багдаде. Дверь открыла пожилая горничная в белой кружевной наколке.

— Доложите, «Азиз Домет из Палестины».

Горничная с интересом посмотрела на гостя и ушла в дальние комнаты. Домет осмотрелся. Широкая прихожая, как в хороших старых домах, высокие потолки, длинный коридор. Немного пахнет мастикой. Наверно, недавно натирали паркет. Блестит, как зеркало. На вешалке висит мужское пальто. Рядом стоят зонты. На полу — ковер, явно привезенный с Востока. Женского пальто на вешалке нет. Видимо, майор живет один.

Послышались твердые шаги майора Гробы, и он появился перед Дометом в стеганом бордовом халате с атласным воротником шалью, отороченным крученым шелковым шнуром и подпоясанным таким же шнуром с кистями. Знакомые усы, пенсне, выбритое до синевы лицо, разве что волосы заметно побелели и спина немного ссутулилась.

— Ну, здравствуйте, Домет, — спокойно сказал майор Гроба, пожав ему руку, будто они вчера виделись. — У вас просто чутье на то, когда со мной встречаться. И тогда в Хайфе, и сейчас в Берлине — прямо в цель. Магда! — крикнул он горничной. — Принесите нам кофе в кабинет.

Гроба показал Домету на глубокое черное кресло дорогой кожи, а сам сел за большой письменный стол.

На столе — чернильный прибор из начищенной до золотого блеска меди и рядом такое же пресс-папье, стоят фотографии в рамках, разбросаны бумаги, горит лампа со стеклянным абажуром. Над столом — картины с батальными сценами, портрет кайзера, портрет фюрера, много старинных кинжалов, сабель и пистолетов — сувениры с базаров Дамаска и Константинополя. Шкафы с книгами до потолка. В одном на полке лежит синяя бархатная подушечка с двумя тускло поблескивающими Железными крестами. На окнах — тяжелые гардины.