Бельгийский лабиринт

В главе о языковой границе я уже говорил о моноязычных районах — нидерландско- или франкоязычных, за исключением БХВ. Вне этой градации фламандский политик выдвигает себя только для фламандских избирателей, валлонский — только для валлонских. Вообще национальных партий больше не существует. Франкоязычная либеральная партия не может, например, участвовать в выборах в Турнхауте. Фламандских христианских демократов бесполезно искать в Ла-Рош. Политика, который вам не нравится, но живет не в вашем, а в другом языковом районе, вы никогда не сумеете привлечь к ответственности. Политики могут безнаказанно ругать фламандцев или валлонов. Они должны оглядываться только на избирателей своего языкового района. Все это препятствует развитию чего-то подобного чувству ответственности за страну в целом.

Группа высокообразованных людей, именующая себя «Группа Павия» (по названию улицы в Брюсселе, где они впервые собрались), предложила выбирать часть Палаты представителей по общенациональному принципу. То есть они предлагают распространить систему БХВ на всю страну. Необходимо выделить 15 мест, или 10% Палаты — 9 нидерландскоязычных и шесть франкоязычных. Если вначале слышались насмешки по адресу «заумных профессоров», то сейчас, похоже, эта идея имеет шанс быть включенной в одну из будущих государственных реформ.

Распределение парламентских кресел осуществляется по давно уже общепризнанной и применяемой во всем мире системе юриста Д’Ондта. Чаще всего эта система честно срабатывает, когда большие партии выступают в преимущественном положении. Если же систему применяют к мелким результатам, калькуляция в пользу больших партий выглядит гротеском.

Величина языковых групп в этой системе также принимается в расчет. Вследствие применения этой пропорциональной системы ни одна партия никогда не получит большинства на выборах. Последний раз такое произошло в 1950— 1954 годах.

Кандидаты должны выигрывать выборы у себя дома. Члены парламента находятся рядом с местным населением и знают его проблемы. Они не жалеют времени для демонстрации своей деловитости, что совсем незнакомо нидерландцам и о чем я расскажу позже.

В федеральном парламенте установлена пропорция между величиной партий и языковыми группами, в федеральном правительстве подход иной. Согласно Конституции, в нем должно заседать одинаковое число франкоязычных и нидерландскоязычных министров — по принципу паритетности. Премьер-министр — особый случай, он стоит выше языковых различий (так говорят). На деле с 1958 года он, за двумя исключениями, был из числа фламандских христианских демократов. Никто бы не согласился иметь главой правительства человека, не владеющего обоими языками; к тому же много лет фламандские христианские демократы были самой крупной партией в стране, до тех пор пока несколько лет назад двуязычные валлоны не стали белыми воронами. Но все меняется. В 1999 году христианские демократы скрылись в оппозицию, премьером стал фламандский либерал Верхофстадт, и все чаще можно слышать, как франкоязычные «их превосходительства» более чем сносно говорят на нидерландском.

Палата имеет полномочия и власть — всё, чем подобные институции располагают в конституционных монархиях. Правительство должно пользоваться доверием членов Палаты (половина голосов плюс один при наличии большинства у членов Палаты). Министры несут ответственность перед Палатой, которая в любое время может делать им запросы и подавать интерпелляции. Члены Палаты могут предлагать законопроекты и вносить в них поправки. Начиная с 80-х годов прошлого века парламент удивительно часто стал использовать свое право на расследования: применительно к трагедии на стадионе «Хейзел», по поводу торговли оружием и в связи с запутанным судебным расследованием после разбоя, учиненного «брабантскими убийцами» — это дело, к вящему позору бельгийской юстиции, избежало полного раскрытия, так что по сию пору гуляют все новые, самые фантастические предположения и подозрения. Заседания комиссии, которая исследовала промахи жандармерии и полиции (с тех пор слившихся в единую полицию) в деле Дютру, транслировались напрямую по телевидению и собрали много зрителей. Исследовалось даже — Сенатом — безобразное поведение Бельгии в бывших африканских колониях и подмандатных областях. Тогда комиссия «прогнулась» под бельгийской позицией по геноциду в Руанде. Другая комиссия пыталась выяснить обстоятельства убийства Лумумбы.