Бельгийский лабиринт

После выборов 2007 года Летерм властвовал один раз четыре месяца и десять дней, в другой раз — пять месяцев, извлеченный со дна своим закоренелым врагом Верхофстадтом, и один раз — своим товарищем по партии — я не называю его другом — Ван Ромпеем, пока тот не стал президентом Европы. После выборов июня 2010 года Летерму позволили принять министерство текущих дел. У него там все хорошо получалось. И долго.

Бельгийский парламент страдает провалами во власти. В этом он не отличается от аналогичных институций в других странах. Первая причина этого не имеет ничего общего с Бельгией, она связана со временем, в котором мы живем. Штампуется безумное количество законов. Круг обязанностей у властей неоглядный. Там, где прежде бюргер с нормальным уровнем способностей мог, приложив некоторые усилия, разобраться, как связаны друг с другом государственные дела, теперь требуется целая орда специалистов, которая к тому же без конца путается. В одном из «фиолетовых» правительств заседал госсекретарь, занятый зачисткой законов. Его блог еще можно еще найти в Интернете по адресу: kafka.be.

Вторая причина специфически бельгийская. Бельгия завалена восторженными эпитетами к слову «политика». Не так-то дегко найти человека, который интересуется публичной жизнью. Неустойчивый избиратель придает неустойчивость своим избранникам. Во время предвыборной кампании те разыгрывают изнурительную серию спектаклей, но не для того, чтобы завлечь публику, а чтобы показать партийным инстанциям, что у них еще много чего припрятано. Частный сектор платит столько же, а молодежным менеджерам не нужно вкалывать больше молодых турок в наших парламентах. Кроме парламентской работы есть еще обжорные ярмарки, автокараваны, дискуссионные вечера, дебаты на радио, телевидении, в приходских и народных домах, посещения предприятий, сессии попечительских услуг, «служба помощи», партийные собрания, конгрессы и т.д.

Нужно обладать твердой как гранит убежденностью или ненасытной жаждой власти, чтобы выбрать себе такую скотскую жизнь. И прежде всего железным здоровьем. Да, можно очень высоко забраться, прежде чем рухнешь. Если не удастся стать министром или хотя бы госсекретарем, тогда это лишь половина успеха.

Я ничего не имею против амбиций, они стары, как сам человек, это все равно, что выступать против солнца или дождя. Но парламент, где слишком много членов добиваются высоких должностей, слишком послушен, слишком податлив. Упрямых карают. Тот, кто публично поносит правительство со скамьи большинства, никогда потом не попадет в правительство. Счастливы бывают еще достойные уважения парламентарии, которые соглашаются прилежно работать как депутаты от сельских районов, выступать за своих избирателей, вгрызаясь в землю, и все это в полусумерках, в тени. Неблагодарный избиратель зачастую наказывает их за эти труды. Так что политики предпочитают рысью мчаться в телестудию. Телекамеры словно притягивают, в этом отношении нет никакой разницы между Бельгией и Нидерландами.

Третья причина. Парламент подвергается внешнему влиянию властных структур. Профсоюзы, работодатели, больничные фонды, организация в поддержку мигрантов «Каритас» и католические школы — все они продвигают соглашения в своих собственных секторах. Свой сектор они знают лучше, чем специализирующиеся в нем депутаты, потому что у последних голова занята еще многим другим. Когда христианские демократы угодили в оппозицию, то самые сильные организации — а это как раз католики — сразу лишились ключей от «черного хода» власти. И все же по-прежнему между верхушкой работодателей и вожаками профсоюзов, между врачами и больничными фондами идет дележ сотен миллионов налоговых денег, далеко от глаз контроля, который должен осуществлять бельгийский гражданин посредством депутатов Палаты.

Это задевает базовую функцию парламента: он не властен над деньгами, которые расходует правительство. Принимать законы против этих властных блоков в Бельгии лучше не пытаться. Законопроекты все еще составляются служебными органами, причем не от партий, а от крупных организаций. Эти организации, как и положено, отстаивают свои интересы, и еще неизвестно, чьи — аппарата или рядовых членов. В любом случае это не всеобщий интерес. Избиратели не в состоянии его контролировать. Еще не было случая, чтобы нехорошие члены Христианского больничного фонда прокатили своего председателя. Еще не было случая, чтобы рабочие-социалисты отправили в отставку руководство социалистического профсоюза АБВВ из-за предательства классовых интересов. Как и не было случая, чтобы негодующие католические учителя сместили с должности прелата — теперь это женщина, — управляющего учреждениями католического просвещения. Руководство такими организациями давно уже не контролируется их членами.