Бельгийский лабиринт

О валлонских общинах с привилегиями для фламандцев много не скажешь. В Комене, Эдингене и тому подобных местах висят аккуратные двуязычные вывески, в стеклянной витрине на стене правления коммуны размещены двуязычные объявления и новости. Всё путем. В лавках и на улице не слышно и не видно почти ничего, кроме как на французском. Многие лавочники охотно обслуживают клиентов на нидерландском или на диалекте. В конце концов, эти общины примыкают к языковой границе, поэтому клиент здесь хозяин, неважно, фламандец он или валлон. Кучка людей думает, что она стоит на баррикадах французской цивилизации против германского варварства. Иной раз она готова грянуть «Марсельезу», но в обыденной жизни таких людей просто не замечают.

В целом ряде фламандских общин с привилегиями ситуация почти такая же. Так, например, в Месене (Западная Фландрия), Ронсе (Восточная Фландрия), Бевере (Брабант) или Херстаппе (Лимбург) все в порядке. Франкофоны все реже используют свои права, а на улице можно услышать французскую речь даже чаще, чем в других частях Фландрии.

В общем, есть все основания утверждать, что для промежуточных регионов законодательное регулирование и его дружелюбное правоприменение стали образцовым решением проблемы двуязычия. Иное дело в шести общинах, соседствующих с Брюсселем. К Брюсселю они не хотят примыкать, потому что фламандские парламентарии страсть как боятся волны офранцуживания, которая может из Брюсселя захлестнуть фламандскоязычную округу.

Эта проблема бытует с некоторых пор под именем БХВ — сокращение от «Брюссель-Халле-Вилворде». Халле и Вилвор-де — два фламандских города, расположенные вблизи — рукой подать — от Брюсселя. Вместе с Брюсселем и еще тридцатью тремя общинами, включая упомянутые шесть с привилегиями, эти города образуют особый административный округ внутри провинции Фламандский Брабант. Частично этот округ является двуязычным (в Брюсселе), а частично — нидерландскоязычным. Чтобы без нужды не упрощать ситуацию, скажем следующее: в нидерландскоязычном районе есть и другие общины с привилегиями — шесть, в которых имеются проблемы, плюс одна беспроблемная, Бевер. В официально признанных нидерландскоязычными общинах óкруга, таких как Оверэйсе, Берсел или Гримберген, живет кроме больших групп франкофонов много богатых экспатриантов. В подобных общинах обе эти группы не обладают какими-либо языковыми привилегиями.

Вернемся к шести упомянутым общинам с привилегиями. Напомню, что все они граничат с двуязычным Брюсселем.

В течение десятилетий богатые франкоязычные обитатели вилл оказывали сильное социальное давление на простых сельчан. В трех общинах (Крайнем, Линкебек, Везембек-Оппем) из-за притока переселенцев из Брюсселя образовалось франкоязычное большинство, составляющее более 70, если не 80% бельгийских жителей. В двух других (Дрогенбос, Веммел) ситуация с языком более сбалансирована. Дрогенбос отличается от остальных, потому что его офранцуживание происходит не за счет состоятельных бюргеров, а из-за притока валлонских рабочих. В Синт-Генезиус-Роде фламандцы долго были в большинстве, но в результате выборов 1994 года в совет общины франкофоны вернули его себе. Они составляют примерно 2/3 всех жителей Бельгии.

Трудно согласиться с тем, что большинство обладает правами меньшинства, особенно если ты франкофон и/или у тебя много денег. Никому не хочется терять выгоды своего былого превосходства. Иммигранты и их дети не понимают, что им нужно просто-напросто оставить брюссельским франкофонам их права. Брюссель рядом, у них там работа, школа, магазин. Когда фламандцы говорят: «Мы больше не позволим себя третировать», франкофоны воспринимают это как посягательство на свою свободу, называют фламандское правосознание «правом почвы» и сравнивают его с тевтонским, запятнавшим себя в годы нацизма насаждением принципа «Кровь и почва»[31]. При этом они забывают, что во Франции это право действует в полной мере.