Белладонна

Сайлес предостерегающе зашипел:

– Осторожнее. Мы не больше, чем проходящие мимо призраки. И не должны оставлять следов.

Сигна проигнорировала его. Элайджа теперь казался просто оболочкой человека, изображенного на личных и семейных фотографиях. И хотя запечатлен был всего момент, глядя на его заразительный смех, самой хотелось смеяться. Он сияет звездным светом, обнимая за талию женщину неземной красоты. Она – словно соткана из света и вся сияла, белокурые волосы волнами ниспадали до талии.

Лилиан. Совершенно не похожая на одержимого духа, которого знала Сигна, – не измученная и не изуродованная смертью, бессильная изменить судьбу своей дочери.

Перед ними стояли двое детей: Перси, примерно десяти лет, и маленькая Блайт перед ним. Девочка – точная копия матери, хотя выражение лица более лукавое. На следующем миниатюрном портрете Лилиан положила руку на плечо Перси, пока мальчик смотрел в камеру. Лицо серьезное, маленькими ручками держится за отвороты пиджака, словно убеждаясь, что выглядит подобающе. Похоже, за эти годы мало что изменилось.

Сигне захотелось украсть фотографию, чтобы подразнить его, но не посмела рисковать быть обнаруженной. Она уже начала складывать фотографии обратно, когда большой палец скользнул по обратной стороне одной из них и к нему что-то прилипло. Сигна ногтем подцепила тонкую полоску пергамента. Он пожелтел от кофейных пятен, а чернила расплылись от пролитой жидкости.

– Тут письмо, – сказала она Сайлесу, наклонившемуся над ней.

Умоляю тебя, Элайджа, подумай о сыне.

Несмотря на твое отношение к «Грею», это все, что он знает.

Я понимаю, что у тебя сложные отношения с этим местом, и семейное дело тяготит тебя, но мы должны помнить, что наш сын – это не ты. Какие бы сомнения ни одолевали тебя, не вымещай их на мальчике. Перси был рожден, чтобы унаследовать дело Хоторнов. Это все, чего он хочет, Элайджа. Пожалуйста, не позволяй своей боли – своему эгоизму – вставать у него на пути.

Там было что-то еще, но слова оказалось невозможно разобрать из-за пятен, и все же не возникало сомнений, что письмо написала Лилиан еще задолго до смерти. До сих пор Сигна думала, что Элайджа не подпускает Перси к клубу после смерти жены. Но, если верить письму, Элайджа уже очень давно не хотел, чтобы Перси унаследовал клуб.

Еще одна деталь головоломки. Еще один кусочек информации, который нужно отложить в памяти.

Сайлес навис над ней, читая письмо, слишком близко, чтобы оставаться спокойной.

– Бедный паренек. Похоже, Элайджа всерьез собирается сровнять это место с землей.

Сигна прикрепила письмо обратно к фотографии и положила в ящик, прежде чем высказать внезапно возникшую мысль.

– Что могло заставить его так внезапно изменить свое мнение? Что заставило захотеть уничтожить семейное наследие? Я думала, это вызвано скорбью по Лилиан.

– Похоже, именно в это все и верят. – Сайлес бросил взгляд сквозь окно на темное небо. Уже далеко за полночь. – Не думаю, что нам удастся найти что-нибудь еще этой ночью, мисс Фэрроу. Нужно поспешить вернуться, прежде чем ваше отсутствие заметят.

Учитывая шумную вечеринку, она сомневалась, что подобное произойдет. Тем не менее неразумно рисковать тем, чтобы ее обнаружили вне своих покоев вторую ночь подряд. Так что она согласилась, проверив, все ли на месте, прежде чем выскользнула из-за стола.

– Просто проходящие мимо призраки, – повторила она, больше не смущаясь, беря Сайлеса под руку. Его прикосновение пробуждало в ней чувство, которое она не собиралась подавлять. Давнее любопытство ощутить прикосновение мужчины и коснуться его кончиками пальцев.

Она обнаружила, что ей нравилось это чувство.

Глава 21

Спустя час после того, как Сайлес привел ее к туннелю, дав четкие указания, сначала повернуть направо, затем налево и идти прямо до тех пор, пока не достигнет кладовки, Сигна все еще брела одна, держась рукой за стену, чтобы не сбиться с пути. Поворот за поворотом она встречалась с темным лабиринтом, который, казалось, смещался и отступал от нее.

Музыка торжественного вечера дрожью отдавалась в стенах. И Сигна шла на звук, цепляясь за него во тьме. Но неважно, как долго она шла, конца не было видно. Поворот за поворотом, туннель за туннелем в груди нарастало напряжение. Все как в первый день в Торн-Гров, когда она бродила по коридорам, казавшимся бесконечными, а с портретов с насмешкой смотрели прежние жильцы поместья.

Кто-то или что-то играло с ней, но от понимания этого не становилось легче. В каждом шаге чувствовалось все больше отчаяния, каждый вздох давался все тяжелее, пока она не наткнулась на очередной тупик.

Она в отчаянии ударила кулаком по стене.

– Кто здесь? У меня нет времени на игры.

Из темноты раздался низкий и насмешливый голос.

– Напротив, Пташка, думаю, тебе стоит добавить больше игр в свою жизнь.

Она еще никогда так не радовалась его голосу. Она обернулась и увидела Ангела смерти, даже в туннеле его тени казались черней самой ночи. Он выглядел крупнее, чем обычно.