Беллона Карлеаль, или сестра изгнанника

   Дверь хлопнула, и девушка тяжело упала на стул. Как же помочь семье Беллоны и её друзьям? Впрочем, её друзья были их общими друзьями. Хоть королева не доставляла неприятностей – она с самого начала восстания закрылась в отдаленном монастыре и уже не играла никакой роли в политике. Габриэль поднесла к лицу три злосчастных листочка. На лице её гримаса приобрела недоброе выражение. Обмакнув перо в чернильницу, она быстрым росчерком нанесла две подписи, подула на них, чтобы те скорее высохли, и поднялась. Княгиня выглядела почти торжественно, на устах заиграла довольная, но безумная улыбка. Она поспешила вон из комнаты.

    Быстрым шагом она пересекла несколько залов, поднималась и опускалась по лестницам, не замечая, что вокруг происходит, только автоматически спеша к намеченной цели. Наконец она достигла башни, в которой содержались узники и, махнув головой на дверь, молча приказала стражнику пропустить её. Поднявшись на верхний этаж, девушка двинулась в самый конец коридора, где виднелась решётка во всю стену. За ней, на голом полу, сидел Сториан МакДжойн. Обернувшись на звук шагов, он вгляделся в движущуюся к нему фигуру и, как только узнал её, вскочил и бросился на решётку:

   - Сука! – его звериный рёв прогремел почти на всю тюрьму. Охранник даже пошатнулся от него, но не моргнул и глазом, создавая вид, что ничего не видит и не слышит. Но, несмотря на это, Габи велела ему пойти прочь на время. -  Я убью тебя, грязная сука!

   - Спокойнее, спокойнее князь, я пришла к вам с деловым предложением, – девушка так спокойно говорила и смотрела на него, что это невольно заставило Сториана взять себя в руки.

   - Я никогда не буду иметь с тобой никаких дел, поняла? Ты продемонстрировала всю свою низость и вашу бесчестную женскую сущность, убив моего брата в спину и без предупреждения, тварь!

   - Но-но, я бы так не горячилась! Мне было за что это сделать. Или, может, ты забыл, как ты поступил со мной?

   - Я с тобой поступил так, как ты того и хотела! Или тебе мало, а? До сих пор сгораешь от желания оказаться в моей постели? Да я больше и пальцем к тебе не притронусь! – мужчина плюнул в её сторону, и Габи едва успела отступить.

   - Мне всё равно, что ты сейчас говоришь, – княгиня достала из-за пояса (а она была одета в амазонку, с брюками и жакетом) два приговора. – Знаешь, что это? Конечно, ты не знаешь, а я тебе скажу – это смертный приговор для твоих дорогих и любимых Ромуальда и Эрика. Как ты думаешь, я подписала их, или нет?

   - Не могу поверить, что взрослые мужчины доверили тебе какую-то роль во всём этом.

   В ответ Габи разразилась громким хохотом.

   - Представь себе, от меня зависят их жизни. Какая досада, правда? – Сториан опустил голову и вцепился в решётку так, что костяшки пальцев побелели. – Было бы печально вслед за братом лишиться друга и кузена, не так ли?

   - Что ты хочешь? – выжал из себя МакДжойн, так тихо, что девушка скорее догадалась, что он всё-таки промолвил это, чем услышала.

   - О, я хочу самую малость. Завтра, перед всеми, ты встанешь передо мной на колени, извинишься, и сделаешь предложение руки и сердца.

   - Что?! – Сториан отшатнулся, как от чумной, от своей собеседницы и сокрушённо замотал головой. – Я никогда не женюсь, и тем более на тебе!

   - Не надо волноваться, я тоже не хочу такого мужа, как ты. Я откажу тебе, прилюдно, но предложение ты всё-таки сделаешь.

   - Никогда! – Сториан снова приблизился к разделявшему их железному ограждению.

   - Я даю тебе эту ночь для раздумья. А если нет… твои товарищи завтра в полдень пойдут на плаху.

   - Если ты так жаждешь моих мучений, почему бы тебе завтра не казнить меня?

   - Я знаю, что тебе это будет менее мучительно, чем смерть друзей. Я хорошо изучила тебя, Сториан. – Габи хотела снова засмеяться, но в этот момент князь протянул руку сквозь прутья и притянул княгиню к ним, ухватив второй рукой её шею. Девушка слабо вскрикнула, но не испугалась, сама не зная, почему. Их лица стали совсем близки друг к другу.

   - Я мог бы сейчас свернуть тебе твою хрупкую шейку или воспользоваться этим положением и потребовать свободы, – МакДжойн грустно ухмыльнулся, – но что мне это даст? Я не верну этим ни Рикардо, ни наших поместий, ничего…

   Габриэль, хватая ртом воздух, смерила горящими очами мужчину. Каким он сейчас был слабым и раздавленным, несмотря на то, что не желал это показывать. Хищник был повержен и сломлен. У него отняли оружие, расшитый серебром камзол с фамильным гербом и даже сапоги. На лице виднелись ссадины и следы побоев – как только его привели сюда, видно, с ним отлично позабавились. Губа была разбита, а на брови виднелся шрам, полученный при нападении у таверны "Чёрный кот". Жалкое зрелище былой красоты и власти. Белая запачканная рубашка облегала крепкие плечи и грудь, до сих пор удивительно сильные и твёрдые. Княгиня провела языком по губам; они пересохли не то от волнения, не то от слегка сдавленного горла, не то от желания, только что появившегося у неё, желания снова почувствовать этого мужчину, побыть с ним в близости ещё хоть раз.