Белое дело в России. 1920–122 гг.

Прецедент подобного рода усматривался в Тартуском мирном договоре между РСФСР и Эстонией, заключенном в январе 1920 г. Но надежды на равноправные переговоры не оправдались. С самого начала советское командование разъяснило, что речь может идти не о перемирии, а только «об условиях сдачи восставшего против Советской Республики казачества». В основу советского решения были положены предложения, выдвинутые не Эстонии, а войскам Северного фронта генерала Миллера (8 февраля 1920 г.), что означало отнюдь не переговоры, основанные на «доверии сторон», и тем более не переговоры на «межгосударственном уровне», а только полную капитуляцию, сдачу оружия в обмен на возможность выезда и «неприкосновенности жизни». Следовало учитывать, что в это время (с 17 января 1920 г.) уже действовало постановление ВЦИК Советов и СНК РСФСР «Об отмене высшей меры наказания (расстрела)», в котором отмечалось, что «разгром Юденича, Колчака и Деникина, занятие Ростова, Новочеркасска, Красноярска, взятие в плен верховного правителя создают новые условия борьбы с контрреволюцией». Признавалось возможным «отложить в сторону оружие террора» и «отменить применение высшей меры наказания (расстрела), как по приговорам ВЧК и ее местных органов, так и по приговорам городских, губернских, а также и верховного при ВЦИК трибуналов»[303].

Советские условия (18 апреля 1920 г.) предусматривали капитуляцию казачьих частей и «гарантированную свободу всем сдавшимся, за исключением уголовных преступников, подлежащих суду военно-революционного трибунала (то есть «всех лиц, которые производили без суда и следствия всякие расстрелы, грабежи и насилия, а также офицеров, состоявших на службе в рядах Красной армии и добровольно перешедших на сторону войск командования Южной России». – В.Ц.)… искренне раскаявшиеся в своем проступке и выразившие желание искупить свою вину перед революцией вступлением в ряды Красной армии» должны были «принять активное участие в борьбе с Польшей, посягнувшей на исконные русские территории». Но применительно к «инициаторам и руководителям восстаний» подобная амнистия не применялась. Они подлежали «привлечению в трудовые батальоны» или «заключению в концентрационные лагеря до конца гражданской войны, и только в виде особой милости они могут быть допущены в ряды РККА». Добровольно сдавшимся гарантировалась «неприкосновенность личности».

Отдельный пункт предусматривал сохранение «кинжалов, серебряных шашек и дедовского холодного оружия…, при условии круговой поруки, что это оружие не будет обращено против Советской России». Таковы были советские условия, принятые 20 апреля 1920 г., а 21 апреля части Кубанской армии сдались. По данным комиссара 34-й дивизии И. Рабиновича, «через нашу регистрацию прошло до 40 тыс. человек»[304].

Что касается высших органов управления Кубани, то после отхода из Екатеринодара фактически перестала существовать Кубанская Краевая Рада. В своем официальном обращении, сделанном 15 марта 1920 г. в селении Елизавет-польском, Краевая Рада (в составе оставшихся 105 членов из почти 580 членов полного состава) заявила о «временном прекращении своих занятий (они так и не возобновились. – В.Ц.) и передаче части своих полномочий Законодательной Раде». При этом Рада напоминала, что «согласно Конституции Кубанского Края, Войсковой Атаман является главой вооруженных сил края и приказывает всем чинам Кубанской армии, от казака до генерала, исполнять все приказы Войскового Атамана». Тем самым подчеркивался переход к военно-походному характеру осуществления власти, в подтверждение чего проводилась параллель с событиями «Ледяного похода»: «Пусть никто не слушает то, что Рада, Атаман и Правительство ушли в Туапсе. Краевая Рада заявляет, что, каков бы ни был наш путь, цель у нас одна – освобождение Кубани. Помните, что во время Первого похода Рада, Атаман и Правительство, уйдя из Екатеринодара за Кубань, пришли в Екатеринодар через Мечетинскую». Никаких разногласий не должно быть между сохраняющими свои полномочия Законодательной Радой, Войсковым Атаманом и Краевым правительством. «Краевая Рада объявляет всем, что между нею, Законодательной Радой, Войсковым Атаманом и Краевым правительством существует полное согласие, и работа их – это объединенная работа, направленная к одной цели: скорейшему освобождению Кубани и созданию условий для мирной трудовой жизни».