Белое дело в России, 1920–1922 гг.

Созвучные Патронову идеи укрепления «национальной власти» высказывал ближайший сотрудник В. В. Шульгина, член Совета Государственного Объединения России (СГОР) А. Савенко. В написанной им в июле 1919 г. брошюре «Национализм и государственность» (издана в серии «Союза Казачьего и Крестьянского Просвещения» № 3) он особо подчеркивал тезис: «Государство – это есть организованная нация… базой, фундаментом государственности является нация в целом и ее самодеятельность, т. е. действенный национализм. В этом заключается сущность демократизма в истинном, здоровом смысле этого слова». Подлинная демократия тождественна, а не противоположна национализму: «Демократическое начало является только одной из сторон национального начала. Классовое начало – это есть организованная совокупность всех классов, образующих данную нацию. Государство национальное – это то же, что государство демократическое, ибо государство – это организованная нация, а организованность нации знаменует собой прежде всего равновесие сил, образующих ее. Первым условием этого равновесия… является подчинение интересов частей интересам целого, т. е. подчинение интересов отдельных классов интересам всей нации, всего государства». Исходя из этого, Савенко почти дословно повторял оценки Струве «просвещенного национализма» и путей «преодоления второй Русской Смуты»: «Спасение России придет только тогда, когда опять будет найдено равновесие сил, образующих в совокупности своей нацию. Только отказ от классовой борьбы, которая всегда деморализует нацию, разрушает государство, губит народное богатство и поражает интересы всех классов, может привести к установлению этого равновесия… Именно по этому пути 300 лет назад, в эпоху распада Русского государства, аналогичного нынешнему распаду, пошли представители патриотических кругов русского общества, объединенные лозунгом, ярко сформулированным Мининым. Призыв последнего жертвовать всем для спасения Отечества был призывом к отречению от побуждений личного и классового эгоизма и к национальному объединению. По тому же пути полного отречения от классовых интересов и устремлений и служения интересам всей нации, которая одна может поднять на свои плечи и удержать бремя государственного строительства, идут современные наши Минины – создатели и вожди Добровольческой Армии»[767].

Если Патронова и Савенко можно было считать выразителями идей европейской монархии парламентарного типа, то А. Суворина, выпустившего в начале 1919 г. книгу «Поход Корнилова», уместно было признать сторонником монархической формы власти, опиравшейся на исторические национальные особенности, но модернизированной под влиянием послереволюционных условий. По мнению сподвижника Корнилова, участника «Ледяного похода», в России отсутствовали необходимые условия для восстановления прежней формы монархии.

Не было тех, кто был бы готов занять Престол при наличии разбитой вертикали власти («самого монарха не окажется», «никто не захочет быть монархом»). Общественные настроения были таковы, что говорить о новом самодержце мог лишь тот, кто желал восстановления власти прежней «жадной оравы дворцовых тунеядцев».

Но и республиканский строй не соответствовал российским географическим, национальным и экономическим условиям. Вообще, классические монархии, как и республики, имели неустранимые достоинства и недостатки: «Республика дает выражение лишь коллективности народных масс. Личность представлена в ней с таким недоверием, что даже президенту доверие отпускается только на срок 4–7 лет». Тогда как «монархия дает полноту выражения личности монарха, но коллективная личность народа в ней заподозрена и с трудом выбирается на достаточно властное место». Велик и «риск личной бесталанности» и «нелепицы наследственности».

Оптимальный вариант организации власти Суворин усматривал в оригинальном синтезе: «монархическая республика» или «республиканская монархия». Он считал, что подобного рода сочетание уже имело место в русской истории: в «Великом Новгороде» и «древнем Пскове», удачно объединивших личное и коллегиальное правление в формуле «Вече и Князь». Он не принимал популярную в 1917–1922 гг. историческую параллель со «Смутным временем» начала XVII века, завершенным Соборной присягой новой династии Романовых, и обращался к «Смуте» 862 г., когда новгородцы, ослабленные междоусобицами, «призвали» единоличного правителя – Рюрика, но ограничили его власть вечевым строем. «Новгородско-псковская», «чисто русская схема государственной власти» представляла замечательный сплав воинской доблести, выдающихся личных качеств князя, и обязательного, деятельного участия горожан, непременного соучастия в управлении представителей Церкви (архиепископа).