Белое движение. Исторические портреты (сборник)

Несомненно, что Семенов сделал едва ли не все возможные шаги навстречу «каппелевским» генералам, не ограничиваясь передачей вновь образованной «Дальне-Восточной Армии» генералу Войцеховскому (для самого Атамана оставляется формальная должность «Главнокомандующего»): смена командования и реорганизации происходят и уровнем ниже, затронув даже Унгерна, вернейшего из верных, приближенного и старейшего соратника, чья Азиатская конная дивизия изымается из непосредственного подчинения Атаману и передается в распоряжение командующего Дальне-Восточной Армией, немедленно отдавшего под суд начальника унгерновского Штаба.

Отчасти эти перемены можно объяснить численным превосходством «каппелевцев» (из трех корпусов Дальне-Восточной Армии они составили два, и лишь в один оставшийся вошли коренные части Семенова, впрочем, тоже разбавленные), но не их качественными преимуществами. «Психологически это были люди, – свидетельствует о своих соратниках генерал-«волжанин», – державшиеся вместе для того, чтобы жить, оправиться и ждать благоприятной обстановки, а не закаленные бойцы при всякой обстановке, как старались их изобразить. Эти люди не хотели – ни мириться с большевиками, ни воевать без веры в успех». Неустойчивыми были и прочие контингенты, и такая ситуация, должно быть, просто заставляла переходить в продолжающемся противоборстве с большевиками к политическим методам.

Несмотря на то, что два наступления красных на Читу – в начале и конце апреля – были отбиты, 24 мая на станции Гонгота начались переговоры с ними японцев, завершившиеся в середине июля установлением «нейтральной зоны». Противник, однако, не прекратил окончательно боевых действий, продолжая вести их руками партизанских отрядов, формально никому не подчинявшихся, фактически же руководимых из общего центра.

С другой стороны, отражение красных от Читы оставляло Атаману некоторые возможности для политической игры. Дело в том, что провозглашенная 6 апреля «Дальне-Восточная Республика» со столицей в Верхнеудинске – марионеточное образование, намеченное большевиками на роль «буфера» между РСФСР и Восточной Окраиной (где еще находились японцы, с которыми красные сталкивались весьма неохотно), – не имела внутреннего единства: прибайкальскую и приморскую части ДВР разделял «черный буфер», «читинская пробка», – район, занятый Атаманом Семеновым.

Пользуясь фактической изоляцией Приморья и колебаниями возглавлявшей его «розовой», «земской власти», Григорий Михайлович попытался вбить клин между верхнеудинским и владивостокским правительствами. С последним, как более либеральным, были начаты переговоры об объединении сил под главенством Атамана, стремившегося таким образом перетянуть на свою сторону демократические элементы «Приморской Областной земской управы». В этом случае можно было надеяться совместными действиями раздавить партизанские формирования восточнее Сретенска или, в самом крайнем случае, отступить из Забайкалья в полосу отчуждения, базируясь на Харбин и Приморье. Последний план нашел сторонников среди «каппелевского» командования (Войцеховского на посту Командующего сменил генерал Н. А. Лохвицкий, а того, в свою очередь, – генерал Г. А. Вержбицкий), и к середине августа началась эвакуация Читы и перебрасывание тылов на Маньчжурию.

16 августа из города ушли арьергарды семеновцев, 19-го – японцы, и 19-го же на станции Хадабулак состоялось соглашение представителей Атамана с «некоммунистической частью приморской делегации в Забайкалье». «Этим соглашением, – паниковало изобилующее ошибками сообщение Сиббюро ЦК РКП (б) в Москву, – Семенов утверждается горным атаманом (?! – А. К.), главнокомандующим казачьих войск Забайкалья (?! – А. К.) и содействует созыву демократического съезда во Владивостоке». Главную угрозу большевики, впрочем, разглядели правильно: «Этим соглашением ДВР упраздняется».

Политическая победа, однако, оказалась недолговечной. Под влиянием коммунистов «Приморское Народное Собрание» (род «предпарламента») аннулировало Хадабулакское соглашение: социал-демократы и социал-революционеры пошли на поводу у большевиков (которые вскоре начнут их расстреливать). К этому же времени относится и еще одна загадочная история.

Похоже, что накануне соглашения владивостокский «премьер» Никифоров, испугавшись за свою революционную репутацию и пытаясь реабилитироваться за «соглашательство», передал в Верхнеудинск сенсационное сообщение о… готовности Атамана перейти на советскую службу. Информация была немедленно передана далее – в Москву, после чего Наркомвоен Л. Д. Троцкий соизволил ответить: «По полученным из Верхнеудинска сведениям, атаман Семенов обратился ко мне с предложением вступить в Красную Армию при условии амнистии. Полагаю, что нет причин отказать ему в амнистии под условием прибыть сюда…» [195] Одновременно была организована утечка информации, и позиции Атамана зашатались.

Вот это было уже чересчур. Семенов с треском дезавуировал генерала Б. Р. Хрещатицкого, который вел переговоры с Никифоровым, и опубликовал ко всеобщему сведению «Обращение»: