Белое движение. Исторические портреты (сборник)

Возможные, да, наверно, и неизбежные между живыми людьми расхождения и разногласия начинают приобретать в этот период необратимый характер: воспользовавшись отъездом Семенова на переговоры с японцами, Командующий Армией генерал Вержбицкий при поддержке старших штабных работников и командиров двух корпусов из трех сделал попытку к перевороту, объявив о неподчинении Атаману. Нет сомнений, что для Григория Михайловича это выступление оказалось сильнейшим ударом. В то же время он сумел занять вполне достойную позицию, не захотев сделать заложниками простых солдат, – и в начале 1921 года возобновилась выплата денежного содержания воинским чинам в золотой монете. Не оставил Атаман и планов перехода к решительным действиям: часть пришедших в Маньчжурию полков была разоружена китайцами, но многие еще сохраняли оружие, в первую очередь – наиболее преданная Семенову группировка, переброшенная на станцию Гродеково. Где-то на западе дрался барон Унгерн. Наконец, не угасали надежды на отрезвление населения Забайкалья.

Планы Семенова отличались масштабностью. Призывая едва ли не все мировые правительства к образованию «единой международной организации для борьбы с большевизмом», он готов был доказать свою состоятельность как политика и военачальника и непосредственно на фронте: на Урянхай и Верхнеудинск должен был броситься Унгерн, против Читы и Благовещенска готовились выступать накапливавшиеся в Маньчжурии войска генералов Мациевского и Шемелина, наконец, в Приморьи, уже наводненном «семеновцами» и «каппелевцами», следовало произвести переворот, после чего рвануться на север, к Хабаровску, а со стороны Харбина, вдоль реки Сунгари, этот удар должен был поддержать генерал Кислицин. Точная координация была, наверное, невозможна, но в качестве приблизительного срока открытия всех боевых действий назывался конец мая 1921 года.

22 мая было достигнуто соглашение о структуре будущей Белой власти на Дальнем Востоке. Ее главой, в качестве Верховного Правителя, становился Атаман Семенов, образовывались законодательный орган во главе с местными предпринимателями братьями Н. Д. и С. Д. Меркуловыми и «ответственный перед Народным Собранием» кабинет министров. Выступившие 26 мая во Владивостоке белые с минимальными потерями в течение нескольких часов ликвидировали власть ДВР, – но… успевшие за спиной Семенова сговориться с «каппелевскими» генералами Меркуловы… просто отказались пускать Атамана в город.

Григорий Михайлович был совершенно прав, когда через несколько дней говорил, что задержка его вступления в реальное командование «уже, может быть, отражается там, на фронте». Был или не был реальным план наступления от Урянхая до Хабаровска – составлялся он для конкретного Главнокомандующего, который только и мог попытаться привести его в действие. Для Унгерна, Мациевского, Шемелина, Кислицина, да и для части генералов и офицеров, находившихся в самом Приморьи, «каппелевские» военачальники вовсе не обязательно обладали авторитетом, достаточным, чтобы им подчиниться, – не говоря уж о Меркуловых, которые вообще никаким авторитетом не обладали. Не отличались конкретностью и намерения нового командования: поход на Хабаровск в конце концов все-таки пришлось предпринять, но произошло это лишь в декабре, читинское и благовещенское направления так и не появились в оперативных сводках, а предоставленный самому себе Унгерн потерпел поражение и погиб. Белое Приморье же буквально лихорадило – продолжался непрерывный правительственный кризис.

Возобновление выдачи «семеновцам» продовольствия Владивосток поставил в зависимость от выезда самого Григория Михайловича из Приморья. По-прежнему не желая делать офицеров, солдат, казаков и беженцев заложниками своих личных раздоров с Меркуловыми и «каппелевскими» генералами, Семенов скрепя сердце вынужден был согласиться на требования Меркуловых о его отъезде из Приморья. 14 сентября он покинул родину, первоначально направившись через Корею в Японию.

* * *

Весной 1922 года Атаман решил проехать в Европу, избрав для этого маршрут через Канаду и Соединенные Штаты, однако на своем пути ему довелось встретить значительные препятствия. Все семеновские недоброжелатели в США буквально сорвались с цепи, требуя немедленной расправы с прибывшим; особенно неистовствовал генерал Грэвс, чьи показания, в том числе данные под присягой, немедленно были оспорены рядом других офицеров экспедиционных войск.