Белое движение. Исторические портреты (сборник)

В Приморьи части поредели еще больше, так что Омский стрелковый полк, который имел в своем составе до 700 едоков, а в поле мог выставить около 500 штыков, считался в армии одним из самых больших. Едва ли не четверть состава частей составляли офицеры, но называть их «белой костью» не приходится, поскольку почти половина из них была произведена из рядовых добровольцев в 1918–1919 годах, кадровых же офицеров среди них вообще были единицы. Всей армии больше чем за полгода не платили жалования, имеющихся запасов едва хватало на пропитание.

Обстановка, которая сложилась вокруг этих частей в Приморьи, оставляла им мало шансов для новой успешной борьбы. Для населения области они были чужими, пришлыми. Ветераны Белых частей понимали неизбежность продолжения войны и готовы были воевать и дальше, а местное население – нет. Россия, «вставшая на дыбы» в 1917–1918 годах, к 1922-му смертельно устала от бесконечных битв и разорения, она готова была покориться сильнейшему, а таковыми, безусловно, являлись большевики. Население же Приморья, в придачу к этому, не знало по-настоящему у себя Советской власти. Оно привыкло, чтобы всем распоряжалась иностранная власть – союзники, более или менее защищавшие от красных партизан и не требовавшие, чтобы сами жители приложили руку к своей защите. Поэтому из местного населения в армию вступили лишь единицы, и никаких надежд на пополнение у нее не было. К тому же единство армии разъедали старые распри между «каппелевцами» и «семеновцами». Фактически она раскололась на две части: в непосредственном подчинении Командующего генерала Вержбицкого находились лишь «каппелевские» 2-й Сибирский стрелковый корпус генерала И. С. Смолина и 3-й стрелковый корпус генерала В. М. Молчанова, а 1-й корпус и некоторые присоединившиеся к нему части составляли так называемую Гродековскую группу войск генерала Н. В. Савельева, придерживающуюся «семеновской» ориентации. Все, что оставалось армии в этих условиях, – это пытаться выжить, сражаясь уже не за победу, а только за собственное существование, за свою жизнь.

Но они не желали прекращать борьбу, и 29 ноября 1921 года корпус генерала Молчанова выступил на север, в так называемый Хабаровский поход. В первых же боях «Белоповстанческая Армия», как она стала именоваться в целях конспирации, показала, что «порох в пороховницах» у нее еще не отсырел. Она наголову разбила противостоящие ей полки Народно-Революционной Армии ДВР, добыв при этом себе артиллерию и пулеметы, и 22 декабря 1921 года освободила Хабаровск. Но силы были слишком неравными: в ДВР из Советской Республики эшелонами перебрасывались войска и вооружение, а у Молчанова каждый боец и каждый патрон был на счету. Поэтому после большого сражения у Волочаевки 5–12 февраля 1922 года Белоповстанческая Армия вынуждена была оставить Хабаровск и отступить обратно в Южное Приморье.

Неудача Хабаровского похода, как водится, обострила отношения в самом Приморьи, между правительством Меркуловых и командованием Армии. Вержбицкий обвинял Меркуловых в пренебрежении к нуждам Армии. Денег, выделяемых для нее, было явно недостаточно, а переданные во Владивостоке склады были пусты. Жалование войскам не выплачивали, а за подвиги Хабаровского похода их «щедро наградили», выдав каждому… по пачке папирос и коробку спичек! Армия восприняла такую «награду» как откровенное издевательство.

Спиридон Меркулов, будучи весьма нечистоплотным политиком, яростно цеплялся за власть. Столкнувшись с оппозицией «каппелевского» генералитета, он тут же решил поддержать «семеновцев» и через голову Вержбицкого отдал приказ о возвращении прежних должностей нескольким ранее удаленным из армии офицерам. И на все это накладывалась еще и борьба между правительством и «приморским парламентом» – Народным Собранием.

14 мая 1922 года Народное Собрание утвердило новый закон о предстоящих выборах в Учредительное Собрание, в которых наравне с другими партиями могли участвовать и большевики. В ответ на это правительство Меркуловых 29 мая издало указ о признании недействительным закона о выборах и о роспуске самого Народного Собрания. Последнее, в свою очередь, отказалось подчиниться и объявило правительство низложенным, а верховную власть – временно перешедшей к Президиуму Народного Собрания.

Это был самый настоящий государственный переворот. Армия разделилась: корпуса Молчанова и Смолина из чисто тактических соображений поддержали Народное Собрание, а Забайкальские казаки, Сибирская флотилия и батальон Морских стрелков – Меркуловых. В гарнизоне Никольска-Уссурийского произошла кровавая стычка. Во Владивостоке же все опасались вмешательства японцев, а потому до кровопролития дело не дошло. Правительство Меркуловых «укрепилось» под охраной Морских стрелков, и с балкона своего дома братья попеременно выступали перед толпой, нещадно обливая грязью «мятежников». А в нескольких кварталах от них заседало под охраной «каппелевцев» Народное Собрание, усердно обличая злоупотребления Меркуловых.