Белое небо. При необходимости уничтожить

– Вряд ли, – задумчиво протянул Симанский, внимательно слушавший рассказ Косорылого. – Скорее всего, они просто знают, кто она такая. – И объяснил для Олега: – Она жена человека, вращающегося в тех же кругах, что и господин Меркулов, глава «Меркурия», а акулы друг друга не жрут.

Олег задумался. Да, наверное, Павел прав. Или не прав. Если они все знали про Мартину, то знали и про ее сына, так почему же похитили его? Неужели не было другой кандидатуры? Надо будет с ней поговорить, если, конечно, еще представится когда-нибудь возможность поговорить.

Из задумчивости Олега вывел Косорылый. Толкнув его в бок, чем вызвал новый шквал боли, тот осведомился:

– Ну а ты что? Ты же собирался что-то взорвать, но вроде ничего слышно не было.

– Я тоже дал маху, – нехотя буркнул Олег. Распространяться о том, что из-за несвоевременного любопытства всех подвел, не хотелось.

Зато встрепенулся Симанский.

– Взорвать? Как это? Чем?

Олег достал из кармана банку «Кошерной курочки». В нескольких словах рассказал о дневнике Аниты и записках профессора. Лицо Симанского при этом выражало сложные чувства – сомнение, интерес, вновь сомнение.

– Понятно, что взорвать Аномалию, как планировал профессор, не получится. Если уж она ракеты за сотню километров распознала, то взрывчатку за пару десятков метров точно учует, – закончил Олег.

– А может, и не учует, – задумчиво проговорил Симанский. – Если Лазерсон так считал, значит, так оно и есть. Он умным был. А умный практик – это вам не великий стратег Даймлер.

Симанский замолчал, а потом вдруг сморщился и хихикнул. Помотал головой, задумался и уже заржал во весь голос.

– Ну и экспедиция подобралась! – выдавил он, утирая слезы. – Ученые, мать вашу… Замеры, образцы… Какие, к лешему, замеры… Мы же… Все мы ненавидим эту чертову Зону, все вместе и каждый по-своему. Я, профессор, Мартина… Разве что ты исключение. Или ты тоже с нами?

Отсмеявшись, он икнул и потянулся к бутылке. Потряс, перевернув горлышком вниз, и расстроенно пробормотал:

– Расфигачить бы эту Аномалию к псам, всем только лучше станет.

И, как это часто бывает, после веселья наступила неловкая тишина.

И тут Олег явственно ощутил, что снаружи что-то начинается. Что-то страшное. Внезапно навалилось чувство тревоги, предчувствие опасности было таким ярким, что переросло в уверенность. А потом по всей базе разнеслось мегафонное: «Резервному наряду и мобильным патрулям выдвинуться на южный участок».

Доковыляв до окна, он подтянулся, пытаясь хоть что-то разглядеть. Мимо пробежали спецназовские ботинки, одни, потом другие. Послышались напряженные голоса, крики.

Гончар подобрал с пола ветровку.

– Надо выбираться отсюда, – сказал он Косорылому. – Быстрее.

– Так заперто же, – недоумевающее пробубнил Симанский, переведя взгляд с Олега на Толика.

Но Косорылый молчал. И вид у него, насколько можно было рассмотреть в полутьме, был странный. Толик огляделся по сторонам, потом направился к противоположной от окна стене и начал ее осматривать.

– Что ты ищешь? Там ничего нет, – не вытерпел Симанский, но Толик не обратил на него внимания. Он шел вдоль стены и чуть ли не облизывал ее, то пригибаясь к самому полу, то, наоборот, вставая на цыпочки.

Гончар не следил за его действиями, со своими бы ощущениями разобраться – чувство опасности не проходило. Он опять подтянулся, выглянув наружу. На другом конце территории точно что-то стряслось.

Толик добрался до дальнего угла, завозился там, потом удовлетворенно хмыкнул и вдруг со всей дури врезал по стене ногой. Раз, потом другой.

– Совсем охренел? – рявкнул Симанский, однако Толик не успокаивался.

Он бил и бил, пока не посыпалась кирпичная крошка, потом вывалился раскрошившийся кирпич. Косорылый руками принялся вынимать кирпичи. Он тяжело дышал, даже постанывал от усилий.

Олег подошел к нему. Нагнулся, присматриваясь, ощупал края образовавшейся дыры.

– Что там?

– Подземный проход в соседний корпус. Дед про него рассказывал.

– И ты молчал?!

– Дык… Как вспомнил, так сразу.

Симанский тоже заглянул в дыру и категорически заявил:

– Я туда не полезу!

– Ну и сиди тут, – буркнул Косорылый, но сразу смягчился: – Я метнусь комариком, огляжусь сперва, а потом вернусь за вами. Не хватало еще всем там застрять.

Подвязав свою хламиду, чтобы не мешала, Толик ввинтился в темноту.

– Слушай, он кто такой вообще?! – не удержался Симанский, с испугом глядя туда, где исчез Косорылый, и в голосе его просквозили истерические нотки.

Гончар только отмахнулся – дескать, не до тебя. Какое-то время он слышал шорохи и сопение, потом все затихло. Олег уже подумывал, не отправиться ли следом, как в тоннеле вновь зашуршало, а потом вывалился и сам Косорылый, довольный, как кот, принесший мышь хозяину. Объявил, расплывшись:

– В соседней казарме подвал открыт.

Потом, повернувшись к Симанскому, с усмешкой заметил специально для него:

– Не боись, наука, там дальше проход поширше. Пролезешь.