Белое Пламя

Дэйн с интересом глядел на приора, а Компот тем временем снова начал тереться тельцем о его ноги.

— Но вам повезло: за свою довольно-таки продолжительную жизнь я многое повидал, мои слова даже под гнётом неизбежного старческого маразма не соврут. Вас, наверное, ещё не было на свете, когда Мученица доживала свои последние дни… В общем, будет мне, что рассказать вам сегодня. Ну, теперь время еды! Малькольм! — позвал он послушника, возившегося на улице. — Поди сюда, молодец. Пища не будет тебя долго ждать!

Конечно, Дэйн слышал о девушке. Многие о ней слышали. Шлюха гэльланов, что своими антивоенными настроениями к коренным народам Арлена подрывала власть ещё юного Алиона Лира. Предводительница группы, что пыталась донести до всех какие-то несуразные идеи. Слышал он, как провела она последние годы в темнице, как её ладони прибили к столбу. Так и оставили её умирать в столице на потеху зевакам.

Но Дэйну всё это было неважно: пускай хоть чудовищем представала бы она. Желал лишь он, чтоб какой-нибудь священник «очистил» его, и не имеет значения, кем приор вдохновляется.

Эрол положил на стол три миски, наполненные ячменной похлёбкой; ткань была развернута, и на ней лежали ломтики хлеба; рядом были, выращенные в огороде: лук, морковь, свёкла. Малькольм сел к ним за стол.

— Стало быть, в Лирвалл путь держите?

— Угу, — буркнул Дэйн, жуя хлеб и пробуя похлебку.

— Будьте осторожны там, мил человек. Вы же слышали о пропаже дочки его светлости? Крестьяне говорят, что в город и не попасть, и не поторговать. Появилось много стражников и их произвола. А ещё… — И тут приор сделал паузу. Только сейчас, вблизи обратил внимание на глаза гостя, которые, как показалось Дэйну, посеяли сомнение, неясное смятение в сердце приора. Они были бледные, больные, радужки бесцветные, когда-то имевшие окрас. Дэйн на них насмотрелся в отражении. — Так вы тот, о ком столько говорили? — изумлённо спросил Эрол. — «Чудо Амальских Чертогов?» Вы прыгнули в Белый Огонь и выжили?.. Прошли Белое Омовение?!

«Да-да, я… Как ты догадался?» — хотел съязвить Дэйн, но не стал.

Дэйн скорчил кислую мину и отвёл взгляд к окошку.

Сержанты просто так не становятся видными духовными деятелями ордена, только великие поступки способны поднимать их над другими, и Белое Омовение — одно из таких. За Дэйном скрывались тайны, огромные и порой неприступные для разума; для последователя когда-то жившей девушки они явно не предназначались. Доводилось людям слышать страшные вещи о прошедшем очищение в Чертогах Амало, поговаривали, он уже не человек, так как в его жилах течёт инородное нечто, а глаза пропитаны отголосками прошлых веков.

— Ясновидец, — гордо произнёс приор, — кой будет помогать искать пропавшее дитя. Не думал, что когда-нибудь повстречаю такого гостя.

— Этакий вы знающий.

— Но ваш поступок ведь был огромным риском! Огонь убивал всех, кто старался слиться с ним! Зачем вы прыгнули в него?

— Давайте сменим тему.

Сверчки уже начали трещать вечернюю серенаду, хорошо пристроившись на колосящейся траве. Плавный шелест деревьев успокаивал, а виновник-ветер захаживал в церквушку, сквозя лёгкими порывами от окна до двери, заставляя отплясывать зеленоватые занавески позади статуи.

— Часто ли к вам приходят для отпущения грехов? — спросил Дэйн, тем самым намекнув на своё второе желание.

— Не часто, — ответил приор, сделав грустное лицо. — Что же вас гложет?

— Сегодня я убил человека.

Малькольм выронил ложку в миску, и чуть было не поперхнулся. Эрол продолжал глядеть на гостя, не сводя глаз. И затем сказал прямо:

— Убийство — страшный грех. Почему вы его убили?

На меня напала группа людей — молодое отродье, что привыкло грабить путников. Я защищался. Они убежали, когда я сразил одного.

Приор немного помолчал и сказал:

— Ежели так, то, наверное, Мученица простит вас. Вы защищали свою жизнь, и иного исхода было бы трудно достичь.

— А почему «наверное?»

— Потому что для убийцы нет, и никогда не было спасения, — сказал Эрол, скорей всего повторив когда-то услышанные её слова. — Стало быть, хотите отпустить сей грех. Что ж, хорошо. Но это может затянуться.

— В каком плане?

— Зависит от того, есть ли у вас дети. Они у вас есть?

Дэйн слегка помедлил.

— Нет. Духовным лицам ордена запрещено иметь детей.

— Тогда обряд будет быстрым.

— А если бы были? Какая разница?

— Тогда отпущение греха за несколько часов не произойдет, ибо вы породили жизнь на этот свет, а, значит, несёте ещё большую ответственность за свои поступки. Совершая грех, вы накладываете его отпечаток и на плечи своих детей, которые, допустим, ни в чём неповинны, но они всё равно будут испытывать на себе прегрешения родителя. Самое лучшее в таких случаях — совместное покаяние и родителя и детей одновременно, но такое не всегда возможно.

— То есть, мне нужно будет каяться?

— Ну, как бы, да. Отпущение это подразумевает.

Дэйн выдержал паузу.

— Нет. Я не привык просить прощения. Мне не за что просить.

Приор сощурил глаза, скрестил руки и оценивающе глянул на Дэйна

— Тогда как будем выкручиваться, мил человек?

— Благословением.