Белолуние

Старик (то есть, как выяснилось, не старик вовсе) проворно перевернулся на живот и завилял куда-то подобно гигантскому червяку. То ли госпожа Данория от неожиданности выронила склянку с сывороткой, то ли самозванец сам выбил пузырёк у неё из рук, но теперь он изо всех сил старался добраться до упавшей возле стола бутылочки. Сделав шаг, мэтр Казлай наступил прямо на его руку, тянувшуюся к пузырьку, и приказал:

– Лежать!

Лжеучёный дёрнулся, пытаясь вырваться, но Казлай вдруг рявкнул:

– Кот!

Этого оказалось достаточно, чтобы молодой человек прекратил свои попытки и покорно вытянулся на полу. Вздумай он сопротивляться, Кот бы вряд ли мог быть полезным – покалеченная лапа жгуче саднила. Так что всё к лучшему.

Госпожа Данория подняла пузырёк:

– Хотели покончить с собой? Глупо, сударь. Хотя чего ожидать от фанатиков? Надо полагать, в этой склянке тот самый яд, которым вы собирались отравить короля?

– Во славу Ветра! – прохрипел негодяй.

Мэтр Казлай пнул его мыском ботинка:

– Назови своё имя!

Юноша не ответил, и он вновь обратился к проверенному приёму:

– Кот!

Пришлось собраться с силами и легонько щёлкнуть в воздухе одной лапой. На большее Кот был уже не способен. К счастью, и этого оказалось достаточно.

– Флаппер! – взвизгнул мерзавец.

– Где магистр Омаль?

– Уехал с бургомистром!

– А дети? Где они? Отвечай! – потребовала госпожа Данория.

Кот ещё раз щелкнул для убедительности. Флаппер вздрогнул:

– Возвращаются в Лаков!

– Ты дал им яд?

Мэтр Казлай мог не спрашивать. Ответ был и без того очевиден.

Флаппер молчал, и госпожа Данория вдруг сказала:

– Мы должны догнать их, Рубер!

– А что делать с этим? – мэтр кивнул в сторону валявшегося на полу Флаппера.

– Возьмём с собой.

– Он будет помехой.

– Тогда оставим здесь. Запрём его в подземелье. Тут ведь есть подземелье, верно?

Вопрос был обращён к пленнику, и тот поспешно заверил:

– Нет! Тут нет никакого подземелья!

– В каждом университетском корпусе должно быть большое подземелье, – назидательно проговорила Данория. – Значит, оно есть и у вас.

– Не надо, умоляю! – выкрикнул пленник, захныкав. – Только не в подземелье! Я могу поехать с вами! Я предстану перед судом!

– Предстанешь, друг мой! – заверил мэтр Казлай. – Но позже. Когда его Величество выздоровеет и сможет судить тебя лично. Кот!

Кот снова выпустил молнию, и на этот раз она вышла куда ярче предыдущих. По приказу Казлая пленник поднялся и позволил отвести себя в подземелье, оказавшееся большим и просторным, как и предсказывала госпожа Данория. Заперев Флаппера, мэтр повесил ключ от клети себе на шею и сказал с ужасающим спокойствием:

– На твоём месте, друг мой, я бы призывал всех древних богов в надежде, что гвардейцы его Величества доберутся сюда раньше, чем я испущу последний вздох. Так что, если знаешь молитвы, – молись. Сомневаюсь, что это поможет, но других шансов у тебя не осталось.

Снадобье для принцессы

Ох, и намучилась Заноза с принцессой Лайдой! Прямо по уши намучилась! Так она ведьме и заявила:

– Намучилась я по уши с этой дурёхой! Не могу больше!

Ведьма на это и отвечает:

– По уши влюбиться можно, а намучиться – нет.

Ещё и покраснела, как редиска. Ну, может не как редиска – легонечко так зарозовела, но Заноза всё равно заметила. Выходит, есть у этой черноволосой какая-то сердечная тайна. Отчего, спрашивается? Видать, плохо на ведьму училась. Училась бы хорошо – приворожила бы кого надо, и дело с концом. Этого Заноза, понятно, говорить не стала. С приворотом у ведьмы, может, и не очень, а в жабу превратит запросто. Или, ещё хуже, в дерево. Жабе-то что? Скачи себе по болоту, хватай комаров. Сносная жизнь, если, конечно, аист не сцапает. А дерево на месте стоит – никуда ускакать не может. Так, горемычное, участи своей и дожидается. А какая у него участь, у дерева-то? Или дровосек с топором придёт, или молния в верхушку шарахнет, или жук-древоточец всё нутро изъест. В общем, как ни крути, одни страдания. Так что пускай себе краснеет на здоровье, а мы уж как-нибудь помолчим – целее будем.

Тут ведьма над Занозой сжалилась.

– Отдохните, – говорит. – Лиа с принцессой побудет.

А Лайда – ни в какую:

– Желаю, чтобы за мной Бурбелла ухаживала. Мне лучшей сиделки не надо. А то ваша Лиа то грелку перегреет, то компресс перестудит, то компот вчерашний принесёт – неумеха.

Вот ведь поганка! Лиа тотчас в рёв. Оно, может, и за дело её принцесса обругала – ручки-то у служанки и впрямь кривоваты, а всё же нехорошо это человека охаивать. Тем паче – при свидетелях.

Ведьма, видать, про то же подумала. Сверкнула глазами и строго так заявила:

– Бурбелле тоже отдых требуется. А, если тебе, душенька, компот не нравится, то можешь сама себе с кухни свежего принести.

Тут Лайда и попритихла. Потому как эта Вилла уже не первый день платила хозяйке за её комнату с резными ножками. И за еду платила, и за компот, и за ванну. Которая, правда, не ванна, а корыто, но за бесплатно и корыта никто не даст. Это уж Заноза на своей шкуре проверила.