Беломорье

— Надо, надо… обязательно надо! — оживился Федотов. — А то мы, сироты, всем рискуем — и капиталом, и здоровьем, и на Мурмане жизнюшку окияну-морю доверяем. А фирмачи проклятущие в городах живут, на наших слезах радость себе строят… Надо, надо съезд этот созвать, Лександр Иваныч… Как, земляки?

Каждый из присутствующих считал себя обиженным фирмами. Когда наиболее говорливые хозяева поведали друг другу всем им давно известные обиды, Александр Иванович опять заговорил:

— Возьмите пример с меня. Начал я с грошей, а теперь, благодарение богу, на оборотные средства не жалуюсь. Хватает! Почему? По-коммерчески дело повел. Так и всем надо, а то заявятся два-три сильненьких, а вам, хозяевам, останется на мели сидеть и капиталы свои проедать! А проешь, так что дальше? С сумой идти побираться, что ли?

Долго говорил Александр Иванович, то запугивая хозяев, то соболезнуя им и наводя на них страх учеными словами. Много керосина выгорело в сорокалинейной молнии, немало вина и пузатых чашек душистого чая опорожнили собравшиеся, пока в конце концов их дрожащие руки не поставили вкривь и вкось подписи на ходатайстве о созыве съезда рыбопромышленников.

На следующий день Александр Иванович поехал дальше. Дело организации съезда он вел пока в сугубой тайне, и это очень смущало подписавшихся. При встрече друг с другом они озабоченно перешептывались: «Не будет ли от этого нововведения какого лиха?» Не часто приходилось им ставить подписи на бумагах — торговые дела велись ими обычно на веру, и подписывание своей фамилии казалось многим хозяевам опасным.

2

Бойко бежала лошадь Александра Ивановича. К вечеру ка горизонте забелел приземистыми храмами Сумский Посад, бывший в старину центром торговли Поморского берега. Через час вдоль берегов широкой реки запестрели двухэтажные домины.

Александр Иванович постоянно останавливался в хоромах двух сестер, старых дев. У них он жил, как дома, отдыхал и вдоволь отсыпался. На их адрес во время его разъездов со всего Беломорья присылалась для него корреспонденция, и уже много лег старшая сестра от его имени производила срочные расчеты с рыбаками Поморья.

Из предосторожности Александр Иванович денег с собой не возил; если бы они ему понадобились — денежная кубышка любого толстосума была в его распоряжении. Об этом знал каждый помор. И богатый скупщик безбоязненно, всегда без кучера, появлялся в селениях южного Беломорья, не опасаясь грабителей. Его шубу на еноте или орловского рысака разбойникам все равно некуда было бы деть.

В канун приезда Александр Иванович по телефону поручил почтовику предупредить старух. Утром они испекли любимые им пироги с семгой, а также сочни — блины из сметанного теста, наскребла в запас замороженных сливок и, начиная с полудня, едва ли не десяток раз подогревали фасонистый самоварчик, зная привычку своего гостя, едва сойдя с саней, требовать самовар.

Скинув оленью доху, надетую поверх шубы, Александр Иванович успел лишь расчесать бородку и щегольские усики, как одна из старух уже принесла кипящий самовар. За одним концом стола уселся гость, а за другим, покрытым особой, «не мирской», скатертью, поместились староверки. На их скатерти стояла «христианская» посуда, в том числе вазочка с медом (пить с сахаром считалось грехом) и постная стряпня. Была пятница.

Во время чаепития Александр Иванович просмотрел записи старшей сестры: кому, за что и сколько было уплачено. Не проверяя старательно подведенного итога, он своей рукой записал, какой остаток денежной суммы числился за старухой, и лег отдохнуть. В доме воцарилась тишина. Скупщик уснул, зная, что обязательно проснется через час. После сна он встал не сразу. Покуривая, обдумывал, что надо сделать за этот приезд.

Разговаривая с мелкими скупщиками о съезде, Александр Иванович призывал их бороться с фирмами, которые прижимали скупщиков, стремясь подешевле закупить у них товар.

Сам Александр Иванович не собирался вести с рыбопромышленными фирмами борьбы, уже много лет тайно он был пайщиком одной из таких фирм и получал прибыль и как скупщик, и как совладелец фирмы. Его доход был немалым, и уже начинали скапливаться деньги, которые не получали оборота. Копить их в дедовских кубышках, как делали многие мелкие скупщики и владельцы снастей, Александр Иванович считал преступлением.

Общегосударственной целью съезда беломорских промышленников — как это значилось в поданной правительству докладной записке — являлась рационализация рыбного хозяйства Беломорья.

Усиление деятельности норвежских промышленников все ощутимее чувствовалось во всем Поморье. Норвежцам были известны районы подхода рыбы к побережью, они лучше выявляли места ее скопления, и снасти их были приспособлены к глубинному лову. Все это снижало торговые обороты русских капиталистов и подрывало доходность мурманских промыслов. Бороться с этим злом в одиночку было не под силу.