Белоснежка и босс Громов

— Громова Арина Викторовна, — с улыбкой встретил он меня. — К сожалению, я не могу сейчас отвезти тебя на райские острова. Моя голова не выдержит перелета.

— Я понимаю. Не расстраивайся.

— С тобой точно все в порядке?

— Нет.

Я сказала правду. Меня беспокоило, что предателя-юриста так и не поймали, что Андрей ложится на операцию без прикрытия своего верного безопасника, что у меня в качестве жилетки остался только Гоша, который успел сцепиться с Громовым за право остаться крестным Дениски, хотя Сергей рассчитывал поставить на эту роль Андрея.

В общем, мне было неспокойно и ничто на свете обеспечить уверенностью не могло.

— Все будет хорошо, Ариш. Я восстановлюсь, вот увидишь.

Меня трусило, когда я провожала его в клинику, потом сидела в приемном покое в ожидании новостей, потом в кабинете врача, когда он рассказывал о многочасовой операции и достигнутых результатах, потом, когда отказали пустить в реанимацию к Андрею.

— Он еще под наркозом и состояние может измениться в любой момент. Мы не имеем права рисковать.

Дома я обнимала подушку и смотрела на телефон. Для меня было счастьем, что он не зазвонил. Значит, критической ситуации удалось избежать.

И начались самые тяжелые дни без Андрея. Когда я просиживала в приемном покое, чтобы быть максимально близко к нему. Рядом со мной постоянно кто-то находился. То Гоша, то Вася, то Илья. Алексей не появлялся, потому что в отсутствие Громова занял место заместителя фирмы, а вот возглавил ее Руслан.

Мое пренебрежение от него не прошло, и в тот единственный раз, когда он появился, чтобы попросить прощение за свое скотское поведение, я попросила его не приходить. Он больше и не пытался.

На четвертый день Андрея перевели в палату, и я с облегчением поселилась там. Теперь даже не пыталась вернуться домой, чтобы наматывать там круги.

Его побрили на лысо. Лицо исхудало, он выглядел изможденным, как будто прошли годы, а не три дня. Я взяла его руку и посмотрела на врача:

— Он под медикаментами, большую часть времени спит. Физическое состояние поддерживаем медикаментами, — врач показал на капельницы и тянущиеся от них трубки с питательными растворами. — На пятый день будем выводить его из этого состояния, но… Возможно, ему понадобятся длительные физиопроцедуры для полного восстановления.

— В смысле? — сердце рухнуло вниз. — Что вы имеете в виду?

— Только то, что любое вмешательство в работу головного мозга может иметь последствия.

— Нет… Подождите, нет. Он не стал бы так рисковать! Вы не предупредили его?

— Все документы подписаны. Хотите ознакомиться?

— Хочу!

Врач пошел мне на встречу, принес папку с документами в палату, потому что оставить Громова было выше моих сил. Я читала все предостережения и ужасалась, на какой риск пошел Андрей, ради того, чтобы стать здоровым, полноценным, как он говорил.

— Он может не вспомнить меня?

— Потеря памяти довольно часто встречающееся явление.

— Может потерять элементарные навыки жизнеобеспечения? — повторяла я самые страшные пункты из договора.

— К сожалению, да. Ваш муж может остаться инвалидом, и на это счет он дал нотариально заверенные распоряжения.

Я горько усмехнулась, в этом весь Громов, приказывать и распоряжаться, плевав на мнение других.

— Тогда почему?..

— Что? — не понял врач вопроса, заданного себе самой.

— Почему он женился на мне до операции, если не был уверен, что все будет хорошо? — закончила я.

— Чтобы оставить тебе все свое состояние, — раздался голос Гоши от двери.

Врач нас оставил, а я повернулась к Игорю:

— Зачем? Мне ничего, кроме него не нужно!

— А у него ничего дороже, кроме тебя, нет. Поэтому.

И снова Гошина жилетка пригодилась, но рыдала я тихо, чтобы не тревожить моего Громова, рисковавшего намного сильнее, чем я думала.

— Что будет с его фирмой?

— Мы ее скорее всего продадим, потому что без Громова компания уже не будет такой, какой является сейчас. Каждый получит свою долю и, наверное, вложит во что-то другое…

— И вы все разлетитесь в разные стороны?

— Да.

Я всхлипнула, вытирая нос салфеткой и снова занимая место возле Андрея.

— Ты мог бы принести мне его завещание? И узнать у адвоката, могу ли я оспорить отдельные пункты?

— Какие, например?

— Полагаю, он не собирался делать из меня сиделку, и прописал в завещании, в какой приют я должна его сдать.

— Так и есть. Он в горах. Хороший приют для инвалидов. Горный воздух, сосны и озера.

— Я сейчас тебя стукну! — нахмурилась я. — Вот ничего этого не будет. Я его не отдам.

— Нафига тебе, молодой и красивой, муж-овощ? Ты не горячись, а? Он сам так захотел. Забудешь о нем, найдешь нормального мужика, выйдешь замуж, родишь ребенка…

— Ребенка! — озарило меня. — Всё, иди. Принесешь мне копию его дооперационных маразмов и консультацию юриста. Я хочу знать, могу ли я оставить его себе. Полностью.

— Вот бабы-дуры, — Гоша махнул рукой и вышел.

Я нервно облизнулась и подошла к кровати. Ребенок… Вряд ли мой Громов позаботился о сдачи спермы в банк, чтобы я потом могла родить от него ребенка. Сейчас то не могу, он сам об этом позаботился. А теперь о нашем будущем стоит позаботиться мне.