Белые Шрамы: Мелодия Грома (СИ)

Ошарашенный потерей брата, Дызинсин сначала застыл, опёршись на левое предплечье. После чего, собрав волю в кулак, поднялся на ноги и сжал зубы с такой яростью и силой, что казалось они готовы расколоться в любой момент. Наполнившись злостью, десантник вдруг заметил, что что-то в этом кровавом сумбуре было не так. Несмотря на шипение жадных до крови цепных мечей и свист болтов, было слишком тихо, словно чего-то не хватало. И спустя секунду он понял, что именно было не так. Никто не смеялся. Эта мысль эхом несколько раз пронеслась в его голове. Только сейчас Дызинсин понял, что легион хохочущих убийц умолк и причина этому наистрашнейшая из возможных — предательство и братоубийство.

Выдыхая разгоряченный воздух сквозь стиснутые зубы, десантник ринулся мстить гигантской боевой машине. Но его обогнали. Следующие за своей ненавистью, два капитана взяли на себя ответственность свести счеты с ветераном ХХ-го легиона. Джогатен сильнее сжал рукоять своей силовой сабли, а Сенгур ухватил верный лабрис двумя руками. Обсидиановый клинок капитана Черного Топора познал много различных вкусов, но кровь Астартес была ему неведома. И в этом были единодушны орудия всех Белых Шрамов, находящихся на Ирре Минор.

Два капитана, зеркально повторяя движения друг друга, мчались к ногам воинственного аппарата, стараясь не угодить под очередь автопушки или стать жертвой крепкой руки оборудованной силовой клешнёй. Сенгур и Джогатен оказались у ног «Кастраферрума» и, не ожидая чего либо, подрезали гидравлические усиления конечностей, ударив клинками по внутренней области массивных «колен». Введя дредноут в подобие ступора, братья не останавливались и полосовали лезвиями адамантиевую кожу.

Не желая оставлять братьев без поддержки и наполнившись бурлящей ненавистью от смерти близкого друга, Дызинсин взобрался по лестнице и подбежал к ближайшей стационарному тяжелому болтеру. Орудие до сих пор сжимал мёртвый ауксиларий.

– Ты будешь погребён достойно, солдат. Но не сейчас. – обратился к воину Белый Шрам.

Буревестник ухватил рукояти огнестрельного механизма и, упёршись ногой в туловище павшего солдата, оторвал пулемёт от удерживающей его установки вместе с руками военнослужащего. Конечности военного не хотели расставаться с верным стволом, который они оставили. И мысль о том, что ауксиларий хоть каким-то образом, даже после смерти, может нести бремя воина и помогать Астартес, тешила разум Дызинсина. После мимолётной задержки, десантник опять вернулся на поле боя и нажал курок. Цель пестрила цветами, переливаясь отблесками от силовых оружий и вспышками огнестрельных снарядов, и это помогало Дызинсину сосредоточиться на ней. Будто нестихающий бой барабанов Кантриера на орбите, болтер зарычал и разразился грозным рёвом, сливаясь с игрой музыкальных инструментов. Сапфировый адамантий ловил дюжины снарядов, отправляемых Буревестником.

Не отвлекаясь на данный жест, Сенгур с Джогатеном продолжали рубить любые попавшиеся на глаза уязвимые места. Кабели, трубки и прочие плоды инженерного гения разрывались от яростных атак. Альфарийский ветеран начал шататься от сносящего с ног натиска. Проведя пируэт, Сенгур двумя руками схватил секиру и замахнулся ею за спину. Словно дровосек, разрубающий бревно, капитан Чёрного Топора ударил по центральной броне пластине и отступил. Данный приём не прикончил дредноут, но он и не должен был. Следуя за братом, Джогатен рассёк находящийся в центре щиток силовой саблей, оставив два неглубоких разреза в виде креста. Лицо дредноута дополнилось шрамами от металлических смертельных языков Белых Шрамов. Увернувшись от пытавшейся вернуть инициативу атаки альфарийца, братья дали Дызинсину шанс для повторного залпа из болтерного орудия, который имеет наименьшую вероятность задеть своих товарищей. Свистящие болты осыпали лик боевой машины, влезая в открывшиеся, но ещё не кровоточащие раны. Сенгур и Джогатен не прекращали резать сплетения силовых артерий и вен массивного механизма, атакуя спину колосса. «Кастраферрум» старался не погибать как можно дольше, но всё же пал под натиском трёх Белых Шрамов. Дредноут зашатался и упал на спину. Сенгур запрыгнул на лежащее туловище павшего, но ещё не мёртвого воина, и опять занёс над головой верный топор. Краем глаза Чёрный Топор углядел движущуюся в свою сторона гигантскую руку, но та остановилась под звук разрываемого сустава. Сабля Джогатена окончательно лишила конечность возможности двигаться. Выдернув клинок из сплетения электроволокон, Джогатен развернулся и направился в сторону других схваток, оставив Сенгура наедине с поверженной жертвой. Капитан Чёрного Топора обрушил мощь обсидиана на рассечённую, разбитую, почти разрушенную пластину. Удар открыл взору Сенгура преклонного воина, закованного в монструозный гроб. Воин кряхтел, захлёбываясь амниотической жидкостью, смешанной с кровью. Белый Шрам наклонился и приставил к груди Альфа-легионера чёрный клинок секиры.

– Смерть, достойная воина… – прошептал Сенгур и начал медленно вгонять острие в плоть противника. – Но не предателя.