Белые степи

И вот Ислам в пору весеннего разлива, сложив в заплечный мешок почти пуд муки – от школы и то, что заработал сам, рисуя портреты погибших на войне сельчан, да и сестра оторвала от себя немного, – пешком пустился в путь. Чтобы сократить дорогу, решил не заходить в Толпарово и потом сильно пожалел об этом. Река Зилим разлилась не на шутку, хорошо хоть льдины уже ушли. У деревни можно было позвать деревенских на лодке, а тут – лес. Но делать нечего, там умирают родные, любимые… И он, догола раздевшись, связав всю одежду и мешок муки брючным ремнем, держа эту связку над головой, вооружившись крепким сосновым шестом, пустился вброд через мутный ледяной поток. «Главное – не упасть, главное – не поскользнуться, только бы не споткнуться», – вертелось у него в голове. А то, что от холодной воды может случиться судорога, он и не думал: главное – выбраться на тот берег. Он еле помнил, как упал на мокрую землю и готов был долго так валяться на суше, но надо домой…

Больше он не смог вернуться и доучиться в родном селе…

Но прошли годы. Все они пережили, ожили и, вновь стряхнув с себя видения голодных обмороков, начали новую жизнь.

Зухра, через силу привыкшая к горам, к лесу и даже немного полюбившая всю эту суровую красоту, уже и не мечтала о возвращении в Мырзакай. Хоть сердце и рвалось на части – ведь там она любила по-настоящему, там осталось золотое детство рядом с любимой семьей и Шакиром. Ей вся жизнь в этих дремучих лесах казалась временной, казалось, что вот-вот дунет теплый степной ветер и развеет этот тяжелый сон, и она проснется в постели рядом с юным и нежным Шакиром. Но все оставалось по-прежнему, горы и темные леса не расступались… Она здесь жила не своей жизнью, как будто только присутствовало ее тело, а мысли и душа остались там… Поэтому она немного обозлилась на все и на всех, стала жесткой, привередливой, непримиримой. А туда на родину ей уже хотелось просто наведаться. Теперь по-настоящему больше ничего, кроме детских воспоминаний, ее с деревней не связывало. Все ее дети и внуки были здесь. Старшая Зайнаб вышла замуж за парня из той деревни, где училась в школе. Уже трое детей – две дочки и сын. Сын Ислам, вернувшись из города, обустроил их дом с елью – к маленькому двухоконному дому пристроил такой же сруб и там жил с женой и с пятью детьми – четыре дочки и сын. Сагиля недавно вышла за местного и растит двух дочерей.

И вот только Заят… Она, встревоженная, лежала, прислушиваясь ко всему, что происходит на улице и дома. Вот уже расторопные хозяйки отогнали недовольно мычащих коров после утренней дойки в лес. Постукивают закрываемые калитки и загородки, смешно голосят оторванные от теплого вымени телята. Деревня просыпалась, встречая ясный, солнечный и свежий осенний день. И только в этом доме еще сонно и тревожно, опять слышны всхлипы и недовольные причитания шепотом молодой невестки. Неужели Заят опять не ночевал за цветастой шторой в супружеской кровати?

Выйдя на улицу, Зухра осторожно поднялась по скрипучей и шаткой лестнице к краю сеновала и осторожно заглянула под его тень. Освещенный лучами солнца сквозь щели на дощатой крыше Заят спал на остатках сена, укрывшись старыми фуфайками и тулупами. Вокруг головы серебристый иней от его дыханья. Когда ушел из домашнего тепла в стылую осеннюю ночь? Или совсем не заходил домой?

А все началось с того самого сабантуя. Когда закончились весенние хлопоты и еще далеко было до сенокосной поры, когда трава на полянах только набирала сок и цвела всеми красками лета, решили провести сабантуй. Внизу деревни, на припойменной поляне у ручья, соорудили из бревен постройки для соревнований, сделали помост из досок. Несколько парней и девушек, нарочито шумно распевая частушки и подначивая хозяев, ходили из дома в дом, собирая пожертвования жителей для призов и подарков победителям. Давали кто что мог: вязаные платки, пару шерстяных носков или варежек, а кто-то даже просто с десяток яиц в мешочке. Все это нанизывали на палку, которую с двух сторон несли на плечах самые видные парни.

– Дорогие сельчане, дорогие мои! Позади все трудности, страна двенадцать лет как стряхнула с себя все горести, принесенные Гитлером, и уверенно идет вперед! – так начал свою речь председатель сельсовета Искандер. Высокий, кучерявый. Ладную фигуру облегает офицерская гимнастерка. Всю войну прошел, ранений не счесть, но выжил и сейчас хозяин большой семьи, и все деревенские хлопоты на его плечах. Как и до войны, он уверенно возглавлял сельский совет.