Белые волки. Часть 2. Эльза (СИ)

— О-о-о, Дим… — застонала она, цепляясь руками за спинку сиденья за его головой, — ох-х-х, как хорошо… как же хорошо ты делаешь это со мной…

Человек внутри него бесконечно шел со свечой по краю пропасти. И сегодня эта свеча едва не потухла.

Они поселились в небольшом городке на побережье, почти уже у самой границы с Нардинией, в гостевом доме, который держала подслеповатая богатая старуха. Димитрий снял лучшие комнаты: большие, с огромными окнами и широкой верандой, с дорогой мебелью и декором, они занимали добрую половину второго этажа. Лежа на кровати, можно было видеть океан. Внизу, на первом этаже, располагалась терасса со столиками, чтобы гости имели удовольствие обедать и ужинать на свежем воздухе, и шезлонгами для любителей подремать на солнышке, а за домом находился сад, полный экзотических растений.

Он ожидал, что Петра придет в бурный восторг, но та лишь пожала плечами с улыбкой. Роскошь апартаментов оставила ее равнодушной. Зато позабавил разговор с хозяйкой, который состоялся, пока они расплачивались за проживание вперед.

— Она посчитала нас молодоженами, — хихикнула девочка-скала, прикрыв рот ладошкой, пока слуга нес впереди ее чемодан, а старуха осталась у своей конторки пересчитывать наличные.

— Что ж, не будем ее разочаровывать, — Димитрий подхватил ее на руки, легко занес вверх по лестнице и повернулся к слуге: — Шампанского мне и моей благородной жене-лаэрде.

Петра, откинув голову, хохотала.

— Ну нет, — сказала она, отсмеявшись, когда он поставил ее на ноги в центре гостиной, — все же видят, что я — никакая не лаэрда. Как они могут в это поверить?

Он мог бы сказать ей, что здесь любую, кого бы он ни привез с собой, назовут так, как ему будет угодно, лишь бы доставить удовольствие состоятельному гостю. Мог бы. Но промолчал. Эта правда стерла бы улыбку с лица его девочки-скалы. А кому нужна такая правда?

Ночью ему приснилась Эльза. Они снова стали детьми в родительском доме, и он сидел у ее кровати, а сестра обнимала его. Только в этот раз ему было не остановиться. Он укусил ее за плечо, а потом кровавым ртом поцеловал прямо в губы. В руке сам собой оказался нож. Он полоснул по горлу Эльзы, а затем приник и стал пить горячую, сладкую кровь, фонтанчиками брызгающую прямо на язык. Дикий огонь наполнял его желудок, распространялся по всему телу, собирался тяжелым сгустком внизу живота. Покончив с сестрой, он сделал то, о чем так мечтал всю свою сознательную жизнь: прошелся по темным коридорам и зарезал в своих постелях и брата, и мать, и слуг, и всех-всех, кого только сумел найти в доме. Только отца не тронул. Он стоял над ним, мирно спящим, и мечтал убить его больше, чем всех остальных вместе взятых. И даже руки поднять не мог.

Тогда он повернулся и вышел из особняка, и на пороге его ждала Петра, такая, как была днем, улыбающаяся и счастливая. Димитрий выдохнул с облегчением, понимая, что теперь больше ничего не стоит между ними. Он свободен и может провести с ней остаток всех своих дней.

Он проснулся, обнаружив, что хрипит и бьется на влажных от пота простынях, а девочка-скала сидит и гладит его по спине, другой рукой прижимая к груди его голову.

— Это плохой сон, Дим, — шептала она и целовала его в мокрый висок, — я рядом, все хорошо. Ш-ш-ш, это плохой сон.

Вся его жизнь была одним сплошным плохим сном. До появления девочки-скалы, конечно. Усилием воли Димитрий приказал себе успокоиться, отодвинулся от нее и лег на подушки. За окном шелестел океан и ночной ветер раздувал белые шторы на распахнутых окнах, превращая их в паруса неведомых кораблей.

— Опять голова болит, да? — Петра целовала его лицо, безразличное и окаменевшее, его неподвижное тело. — Я сейчас помогу. Я знаю как.

Ночь была темна, и когти чудовищ рвали его мозги на части, а нежные женские губы скользнули по шее вниз. Она сдвинулась на измятых простынях, гибкая, как змея, и он откинул голову и закрыл глаза, не в силах устоять перед наслаждением. Ее рот был влажным, и ощущения отличались от тех, что он испытывал внутри ее тела, но казались даже острее, приятнее. Дикий огонь, который мучил его во сне, весь сконцентрировался где-то под ее умелыми руками, прокатился по стволу члена и ударил ей в рот. Она не отпрянула и тогда, вбирая его в себя до капли.

— Не надо было этого делать, — сказал Димитрий, когда обрел способность что-то говорить.

— Надо, — Петра, сидевшая на постели у него в ногах, беззастенчиво вытерла губы тыльной стороной кисти, — это всегда успокаивает твои боли. Расскажи, что тебе снилось?

Он фыркнул. С какого конца этой занимательной истории бы начать? Петра потянулась и накрыла ладошкой его насмешливо искривленные губы.

— Расскажи, — с серьезным видом попросила она, — пожалуйста.

Димитрий отбросил ее руку, встал с постели, подошел к дверям на веранду, отодвинув в сторону штору. Ветер холодил мокрую грудь, небо уже серело: миновал самый темный час перед восходом. Океан катил к берегу свинцовые воды, где-то вдалеке слышались пронзительные крики птиц.