Белый Бим Черное ухо

– Есть у меня крестовина старенькая. Только проваландаемся тут часа два, если не больше. Пойдем к Сове.

Они вылезли из-под кузова – широкоплечие, сильные, вымазанные нигролом. Один из них, молодой совсем, лет двадцати трех, не больше, с чубом навылет, окинул всех нас одним взглядом и заключил:

– Райком с потолком.

– Ошибся, – сказал Фомушкин. – Сначала надо говорить «здравствуйте».

– Извиняюсь. Мое почтение! – сдался шофер. – Невоспитанный я. Исправлюсь и учту.

– Это уже другое дело, – одобрил Фомушкин шутку и подал ему руку. – Здорово!

Второй сам протянул ладонь, предварительно вытерев ее тряпкой, отчего она не стала чище.

– Значит, райком с потолком? – спросил Фомушкин. – Впервые слышу. Как это понять? Тоже шутка?

– Ясно, шутка. А что: не райком вы?

– Райисполком.

– А не все равно! – возразил парень. – Тоже с потолком. Выше потолка и вы не прыгнете… Мне-то все едино. Работаю с энтузиазмом – и хватит. Вот машину с отходами промораживаю для борьбы с вредителями и полной очистки от амбарных насекомых.

Второй поправил, ухмыляясь:

– Но воспитывать нас, конечно, надо.

Оба они были явно хитрецы, себе на уме.

– Ну, что будем делать, соколы? – спросил у них Митяй. – Как нам-то через вас перепрыгнуть?

Ответил чубатый:

– Копай «козлику» хатку в стене – утюжком делай. Загоняй его туда хворостиной, дай сенца и ложись спать. Как мы починим рыдван, так и проедем мимо хлевушка твоего, а ты побредешь дальше. Если заметет тебя, за хвост вытянем на дорогу. Только и делов. – В его тоне слышалось этакое пренебрежение шофера большой машины к легковой, к мелюзге, что всегда мешает на дорогах, путается под ногами.

– А нельзя сдать назад всем девяти? А мы бы тебя обкопали сбоку.

– Куда та-ам! Это же три километра всей колонне пятиться раком. Шутишь – по такому снегу!.. Пойдем к Сове – он скажет. – Но тотчас же поправился: – К Совкину… Старший колонны.

Но они пошли вдвоем. Митяй в раздумье проговорил:

– Задача… Козу, капусту и волка переправить на другой берег. Кто придумает? – спросил он у всех разом.

Иван Васильевич немедленно вытянул блокнот и стал «думать» на бумаге. Петр Михайлович чертил на снегу и рассуждал вдвоем с Фомушкиным. Митяй что-то прикидывал в уме около автомобиля, глядя на стену снега. Он воткнул в нее лопату раз-другой и заворчал себе под нос:

– Ну и утоптала поземка… Как прессом… За двое суток утолкла что твой каток.

Все пришли к заключению, что есть только два варианта: зарыться в хатку сбоку дороги и ждать, когда встречные отремонтируют головную машину; либо обкопать ее и просить колонну объехать «штопор», продвинуться вперед, а мы объедем по их следу.

Первый вариант отклонил Митяй:

– Сунуть автомобиль в снег и ждать, пока его заметет доверху?

Не пойдет. Может, они до ночи будут ремонтировать.

Итак, требовалось обкопать грузовик, вырыть «в полутюжка» под «козлика», стронуть колонну. Легко сказать! Это же надо вынуть несколько кубометров снега. Если одной лопатой, то на целый день.

– Так, – сказал Митяй. – Идите, Валерий Гаврилович, к этой..

Сове. Пусть дает людей с лопатами. Иначе нам тут загорать до ночи.

Мы пошли втроем: Петр Михайлович, Валерий Гаврилович и я. Митяй немедленно принялся копать снег.

– По очереди будем рыть, – говорил позади нас доцент Митяю.

Большинство кабин на нашем пути было пусто. В двух сидели шоферы и прогревали моторы, не давая застыть воде в радиаторах. Остальные подкопали себе затишек в снежной стенке, настелили соломы там и сидели на корточках, прислонившись спинами. В средине восседал, поджав под себя валенки, плотный широкий человек и держал в руках старую крестовину, задумавшись.

– Здравствуйте, механики! – приветствовал их Фомушкин. – Застряли?

– Здорово был, – нехотя ответил широкий и тут же, почти не обратив внимания на нас, сказал: – И эта не дойдет, Конек.

Конек – это, видимо, уже знакомый нам чубатый, потому что именно он возразил:

– Сколько пройдет, столько и пройдет – надо ставить.

– А потом? Опять опухать где-нибудь ночью? Видишь: ребята уж посинели. Ехать надо.

– Ну, Совкин… Не бросать же машину! – противился Конек.

– Совкин, Совкин… Что Совкин?

– А как же нам проехать, товарищ Совкин? – спросил Фомушкин. – Областное совещание у нас вечером начинается…

– Да погоди ты со своим совещанием! – огрызнулся тот. – Видишь – авария. А ты совеща-ание… Небось ничего не изменится, если и не будет совещания. – Совкин теперь поднял на нас глаза. Они у него широкие, почти круглые, напоминающие, и правда, совиные. Но тут же перевел взгляд на своих шоферов: – Амба! Разгружать машину Конька. Другую – отбавить наполовину, а к ней – Конька на буксир. Все. – И он встал. – Давай, братва. Серега! Мотор прогрей – чего пристыл?

Шоферы поднялись, казалось, нехотя, вполголоса поругиваясь. С машины Конька они взяли на плечи по мешку молотых отходов и унесли каждый на свою. В поземке они ходили синими тенями, не торопясь, медленно и вразвалку. Ясно: стоять нам тут придется долго.

– Не потеть! Не потеть! – прикрикнул Сова. – Запотеешь – загибнешь.