Белый и пустой (СИ)

Белль ещё с минуту смотрела в его лицо, чтобы убедиться, что он засыпает.

— Вот так, хорошо. Спокойной ночи, Румпельштильцхен.

Сама Белль заснула, как только снова коснулась головой его груди, и погрузилась в водоворот снов. У неё получилось.

***

Белль убегала. Она бежала, как только поняла, что оказалась в следующем сне. Все вокруг куда-то бежали. Паника, крики, автоматные очереди. Кто-то спотыкался и падал, Белль не останавливалась и не оглядывалась, чтобы посмотреть, что с ними стало. Откуда-то она знала, что ничего хорошего не увидит. Нужно бежать. Спасаться.

Наконец, ей удалось выбраться на безлюдную улицу. Крики и гул ещё доносились издалека, но здесь было спокойно. Только мусор цеплялся за ноги, да угнетали своим видом разбитые витрины и окна домов.

Белль не торопилась расслабляться. Она оглядывалась в поисках укрытия, как вдруг услышала чьи-то шаги. Обернувшись, она увидела Его.

Наверное, именно так представляли себе Румпельштильцхена те, кто никогда его не видел. Безумный зверь с налитыми кровью глазами, искажённым звериным оскалом лицом и окровавленным ртом. Белль стала инстинктивно отступать, потому что магия зелья подсказывала — существо перед ней не спасти поцелуем. Если Румпельштильцхен ещё сохранял человеческое под чешуйчатой маской, то это существо потеряло даже способность говорить.

Раньше он был вполне неплохим человеком. Его звали Дон Харрис. У него было двое детей и жена, которую он бросил, когда в их дом проникли зомби. Струсил. Сбежал. Он заразился именно от своей жены, которая не превратилась в зверя, но стала переносчиком этой болезни. Он поцеловал её, пока просил прощения.

«Поцелуи не должны приносить столько зла», — подумала Белль.

Голодный безжалостный зверь, от которого не было спасения, медленно приближался к ней. Инстинкт говорил ему, что Белль в ловушке. Она пятилась от него, медленно, шаг за шагом, понимая, что сбежать у неё не выйдет, что нужно уходить из самого этого сна. Ей здесь нечего делать, это не Румпельштильцхен, и частичка этого монстра совершенно не нужна ему. Но вырваться не получалось, и магия не спешила прийти к ней на помощь.

«Бежать? Эти твари слишком быстры. Какая разница? Это всего лишь сон».

Белль наблюдала, как Дон приближается к ней, смотрит прямо в глаза жутким взглядом, а потом бросается вперёд и валит её на асфальт. Изо рта у него полилась отравленная кровь, заливая Белль глаза и попадая в рот. Дон впился зубами в её плечо, и Белль взвыла от боли в тщетной попытке оттолкнуть монстра, как будто не знала, чего можно было от него ждать. Когда разум затуманился, и глаза застило кровавым туманом, Белль и вовсе превратилась в стороннего наблюдателя. Теперь этим телом управляла отравленная кровь. Новообращённый зомби с лёгкостью оттолкнул Дона, бешеная злоба придавала нечеловеческую силу, и это ещё больше сводило с ума. Но Дон уже потерял к ней интерес. Принюхиваясь, будто брал след жертвы, он скрылся за поворотом. Тело Белль пошло за ним следом, как привязанное невидимой верёвкой. Она только чувствовала невероятный голод и гнев из-за того, что не может его утолить.

Похоже ли это хоть отдалённо на то, что испытывал Тёмный? Белль не знала ответа и проснулась, так и не узнав, нашёл ли Дон то, что так искал. И, кажется, не горела желанием узнавать.

***

Когда она открыла глаза, солнце только наполовину выползло из-за горизонта. Шёл пятый час. Даже для того, чтобы приготовить завтрак, Белль так рано не поднималась. Румпельштильцхен лежал под ней неподвижно, как вчера вечером, и смотрел в потолок.

— Это ты проснулся, — поняла Белль. — Поэтому сон прервался.

Белль откатилась на соседнюю подушку и тоже уставилась в потолок немигающим взглядом, будто копируя мужа.

Он лежал всё такой же, равнодушный, как манекен, но просыпаться рядом с ним, даже таким, оказалось счастьем. И почему она прежде спала отдельно?

Белль вспомнила день, когда забрала Румпеля из больницы. Вейл проинструктировал её, что нужно сделать в первую очередь, и Белль послушно выполняла его указания. Провела по всему дому, проделывала все процедуры вместе с ним, если требовалось — управляла его руками. Весь день ушёл на ознакомление и вечером, когда он переодевался, Белль остолбенело стояла в дверях, будто только сейчас увидела его в доме. Будто не ходила за ним весь день, как привязанная, не тараторила без умолку, рассказывая, как есть суп, как намазать масло на тост, как открыть дверь. Он стоял там, пустая оболочка, оживший манекен из магазина одежды с его лицом, который сам менял себе костюм. И Белль сделалось страшно. Она еле дождалась, когда он уляжется, выключила свет и убежала в другую спальню.

Что ж, с тех пор она стала менее притязательна в своих желаниях.