Белый. История цвета

Здесь необходимо назвать имя немецкого археолога Иоганна Иоахима Винкельмана (1717–1768), которого иногда считают основателем истории искусства как самостоятельной научной дисциплины. Это, вероятно, преувеличение, но нельзя не признать, что его работы оказали громадное влияние на эволюцию знаний и вкусов европейских элит. Убежденный противник барокко и рококо, ненавистник цвета, Винкельман видит в древнегреческом искусстве идеал красоты. Тем не менее он способствует формированию новых вкусов и выдвигает новые теории в искусстве, которые в течение долгих десятилетий будут оказывать влияние не только на скульптуру и архитектуру, но и на живопись178. Пусть и не он сам, но его ученики, в частности, Рафаэль Менгс, Жозеф-Мари Вьен, Иоганн Генрих Мейер, распространили новые концепции искусства также и на живопись. Отныне приоритет отдается чистоте линии, четкости планов, мягкому моделированию контуров. Колорит – всего лишь аксессуар. Его роль сводится к тому, чтобы подчеркивать достоинства рисунка, тем более что композиция навеяна древнегреческими барельефами, пространство ограничено, а перспектива, как правило, фронтальная. Роль теней, напротив, весьма важна, так же как и эффекты светотени. Но и те и другие опираются на гладкую фактуру и ломаные тона. Ни пастозности, ни неровных мазков, ни слабо разведенных пигментов, ни ярких красок, ни слишком контрастной цветовой гаммы. Преобладают белые, серые, коричневые. Черные тона. Главным образом белые. Иногда хроматическую монотонность разрывает кроваво-красное пятно, которое тут же компенсируется градацией темных тонов от более насыщенных оттенков к более тусклым. То, что на полотнах классицистов напрочь отсутствуют ярко-зеленые, пронзительно желтые и ослепительно оранжевые тона, можно объяснить равнодушием большинства этих живописцев к жанру натюрморта. Такова палитра неоклассицизма, или, во всяком случае, ее преобладающие черты, хотя, разумеется, существует и немало исключений.

Когда речь заходит о последующем периоде, принято противопоставлять живопись неоклассицизма живописи романтизма, однако это противопоставление не совсем корректно. В самом начале XIX века многие художники по выбору сюжетов и по способам, которыми они освобождались от пут академизма, уже были романтиками, а по выбору тонов и колористическим решениям – еще нет. И наоборот: некоторые живописцы – романтики по колориту, по свету и по сюжетам, – но не по линии и общей фактуре179. Эти проблемы с классификацией продлятся несколько десятилетий и затронут много произведений, которые трудно однозначно причислить к тому или к другому направлению. Как бы то ни было, определить, что такое живопись романтизма – задача не из легких: есть много способов быть романтиком в живописи (как и в литературе), и необычный колорит – лишь один из них; если художник на своих полотнах оставляет мало места для белого (как, например, Делакруа), это еще не значит, что он романтик.

Позднее импрессионисты будут уделять белому больше внимания. Позволяя себе большие вольности с классическими правилами композиции, они в общем сохраняют традиционную технику живописи маслом: подготовка полотна (чаще всего белого), эскиз карандашом (графитным или угольным), рисунок акварелью, нанесение подготовленных красок (более или менее плотных, гладких, клейких), затем – тщательная лессировка, чтобы придать глубину, мягкость, блеск или прозрачность. Самобытность импрессионистов – во всяком случае, многих из них – состоит в работе на пленэре и в быстроте исполнения: схематичный эскиз без прорисовки контура, при минимуме прямых линий, никаких крупных уплощений, абсолютная текучесть форм, движение руки, ощущаемое в мазке и в пастозности. Импрессионистов не слишком заботит глубина и верная передача объемов, их живопись кажется относительно плоской, или, по крайней мере, она не превращается в нагромождение планов. И пусть завершающая фаза работы проходит в мастерской: их главная задача – мгновенно уловить и передать изменения в окружающем мире, показать то, что движется, трепещет, проносится мимо. Вот почему для них так важны небо, воздух, вода, ветер, дым и даже толпа. Импрессионизм не избегает темных тонов, но эти тона никогда не бывают чистыми. Здесь не найдешь ни настоящих серых, ни настоящих черных, а только темные смеси красных, синих и зеленых тонов. Зато белых полно: ярко-белых, приглушенно-белых, серовато-белых, желтовато-белых, синеватых, розоватых, лиловатых. Иногда кажется, что их даже слишком много.

Чистота – залог здоровья