Белый клык

But at the end of several minutes two dogs were struggling in the dirt and the third was in full flight.	Но через несколько минут две собаки уже бились на дороге в предсмертных судорогах, а третья бросилась наутек.
He leaped a ditch, went through a rail fence, and fled across a field.	Она перепрыгнула канаву, проскочила сквозь изгородь и убежала в поле.
White Fang followed, sliding over the ground in wolf fashion and with wolf speed, swiftly and without noise, and in the centre of the field he dragged down and slew the dog.	Белый Клык мчался за ней совершенно бесшумно, как настоящий волк, не уступая волку и в быстроте, и на середине поля настиг и прикончил ее.
With this triple killing his main troubles with dogs ceased.	Это тройное убийство положило конец его неладам с чужими собаками.
The word went up and down the valley, and men saw to it that their dogs did not molest the Fighting Wolf.	Слух о происшествии разнесся по всей долине, и люди стали следить за тем, чтобы их собаки не приставали к бойцовому волку.
CHAPTER IV-THE CALL OF KIND	ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ГОЛОС КРОВИ
The months came and went.	Месяцы шли один за другим.
There was plenty of food and no work in the Southland, and White Fang lived fat and prosperous and happy.	Еды на Юге было вдоволь, работы от Белого Клыка не требовали, и он вошел в тело, благоденствовал и был счастлив.
Not alone was he in the geographical Southland, for he was in the Southland of life.	Юг стал для Белого Клыка не только географической точкой -- он жил на Юге жизни.
Human kindness was like a sun shining upon him, and he flourished like a flower planted in good soil.	Человеческая ласка согревала его, как солнце, и он расцветал, словно растение, посаженное в добрую почву.
And yet he remained somehow different from other dogs.	И все-таки между Белым Клыком и собаками чувствовалась какая-то разница.
He knew the law even better than did the dogs that had known no other life, and he observed the law more punctiliously; but still there was about him a suggestion of lurking ferocity, as though the Wild still lingered in him and the wolf in him merely slept.	Он знал все законы даже лучше своих собратьев, которым не приходилось жить в других условиях, и соблюдал их с большей точностью, -- и тем не менее свирепость не изменяла ему, как будто Северная глушь все еще держала его в своей власти, как будто волк, живший в нем, только задремал на время.
He never chummed with other dogs.	Белый Клык не дружил с собаками.
Lonely he had lived, so far as his kind was concerned, and lonely he would continue to live.	Он всегда был одиночкой и намеревался держаться в стороне от своих собратьев и впредь.
In his puppyhood, under the persecution of Lip-lip and the puppy-pack, and in his fighting days with Beauty Smith, he had acquired a fixed aversion for dogs.	С первых лет своей жизни, омраченных враждой с Лип-Липом и со всей сворой щенков, и за те месяцы, которые ему пришлось провести у Красавчика Смита, Белый Клык возненавидел собак.
The natural course of his life had been diverted, and, recoiling from his kind, he had clung to the human.	Жизнь его уклонилась от нормального течения, и он сблизился с человеком, отдалившись от своих сородичей.