Белый край

Занятие это оказалось на удивление расслабляющим и успокаивающим, хотя и не помогало до конца заглушить ярость, не прекращающую закипать внутри меня. Так я проводила теперь каждый вечер, молча сидя в своем углу и занимаясь плетением длинной, прочной и при этом тонкой веревочки из своих волос. Впрочем, вскоре волосы стали слишком грязными и жирными, чтобы из них можно было продолжать плести, и я послала одну из женщин просить за меня ярла о возможности сходить на источники.

На следующий день, как того и позволил Дургальф, я вышла из дома посреди бела дня. Его условием было то, что меня должно быть хорошо видно, чтобы я не попыталась сбежать, скрывшись в темноте. Но в этом не было никакого смысла: выйдя на улицу, я увидела, как много десятков человек тащили из нижнего города длинные, обтесанные бревна с пазами на концах. За всем этим следил также Куаннинг, беспечно жующий кедровые орехи на лавочке у дома.

— Эй! — шикнула я на него, отчего парень встрепенулся и выронил всю горсть орехов. — Что происходит?

— О, тебя выпустили, — усмехнулся он и поднялся на ноги. — На источники?

— Ты на вопрос-то ответь, не юли, — раздраженно прошипела я вместо ответа. — Что это за действо такое, а?

— Вот сама и увидишь, — вновь усмехнулся Куаннинг. — Ты иди-иди. Я сам удивился.

Бурча себе под нос от негодования, я побрела в сторону горячих источников, стараясь опираться на посох, что мне дал Ингиред. Все-таки хоть кость и срослась, все еще нужно было быть осторожной, потому как сейчас она очень и очень хрупкая.

Однако не успела я пройти и половину тропы до источников, как увидела, куда все эти люди тащат бревна. Чуть выше дома ярла, на склоне, сейчас была видна полноценная стройка нового дома на каменном фундаменте. Гомон и крики строителей заглушал лишь смех, доносившийся, казалось, из моей собственной головы — мертвец внутри меня злорадствовал.

— Эй! — я окликнула одного из рабочих. — Что происходит?

— Майя! — весело улыбаясь ответил он. — Да будет твоя совесть чиста, а твой дом всегда полон хлеба, дор...

— Ты на вопрос-то ответь! — не выдержав, выкрикнула я.

Человек тут же перестал улыбаться, оглянулся вокруг, словно в поисках путей к отступлению. Но затем, натянув на лицо все ту же улыбку, он наконец ответил:

— Мы все слышали, что у тебя, Майя, нет приданого...

— Боги... — отчаянно простонала я. — И так вы меня благодарите за спасение ваших детей!

— А, ну... — замешкался он.

Но прежде, чем мужчина успел бы мне что-либо ответить, я махнула рукой и побрела дальше в сторону горячих источников.

Буквально все вокруг меня постоянно кричало, напоминая о скорой свадьбе, от которой я, видимо, не могу уйти. Желая лишь снова забыться и расслабиться, я скинула со своих плеч шерстяной плащ и длинное платье. Наспех развязав портки на ногах и оставшись совершенно обнаженной, я наконец медленно вошла в воду. Но отдохнуть мне так и дали.

— Эге-гей! — снова раздался голос Куаннинга. — Ну как тебе подарок от благодарных родителей, а?

— Заткнись уже... — измученно вздохнула я.

— Ладно, ладно, — улыбнулся капитан, заходя в воду с другой стороны. — Но ты должна взять его в мужья.

Он огляделся вокруг, желая удостовериться, что никого рядом нет, но, как назло, сейчас повсюду были воины ярла, причем не из числа тех, кто подчиняется Куаннингу или Вургарду, а значит, не из числа тех, кому можно доверять.

— Ну, ты знаешь, — Куаннинг подмигнул. — Свой долг исполнить. Сделать то, что должно произойти. А то ведь, знаешь ли, у ярла других детей нет... Было бы плохо, если бы на нем род закончился, да?

Я медленно кивнула, давая знак, что я все поняла.

Ничего удивительного. Разумеется, если уж свергать власть, если разрушать этот дом, то до самого основания. Не должно, как и прежде, остаться никого, кто захотел бы мести. Не должно остаться никого, кто осмелился бы заявить о своих правах на трон. Лишь оставив после себя пепелище и выжженную пустошь я могу двигаться дальше. Такова моя доля.

— А как вообще дела? Тебя и не видать совсем, — решил поддержать разговор Куаннинг.

— Да так, знаешь. Сижу, как рабыня, из дома выйти не могу. Даже готовить самой запретили, ножа в руки не дают.

— Чтоб руки на себя не наложила? — прыснул парень.

— Да пес его знает, — пробурчала я в ответ. — Как будто ты сам понимаешь мысли ярла.

— Никто не понимает, — он улыбнулся. — Поэтому он до сих пор у власти. Как бы еще он смог править и жить так долго, м? Ему ведь лет-то... Да я даже не знаю сколько.

— Да уж... — вздохнула я, откидываясь назад и закрывая глаза.

Дальше разговор у нас не пошел, да и обсуждать в присутствии воинов было нечего. Не хватало еще, чтобы Дургальф узнал что-то о нашем заговоре раньше, чем мы соберем достаточно сил для захвата города.

Когда я уже собиралась уходить прочь, Куаннинг, все еще сидящий в горячей воде, окликнул меня:

— И кстати, — он прокашлялся. — Тебе горячий привет от волчонка, лисички и медвежонка.

Я улыбнулась и кивнула в благодарность.

Значит, это правда. Они не забыли про меня. Не бросили гнить в Скагене. Не затаили на меня обиду за то, что я бросила их на Гнилом Фьорде.