Белый край

Я подняла взгляд и увидела, как этот огромный, сильный, как медведь, парень огорченно покачал головой, тихо вздыхая.

— Ладно, ничего, ничего... — вздохнула я. — Давай, обувайся и пойдем. Эй, ну ты чего?

Поднимаясь, я увидела, как по щеке Кунникта, сверкнув, быстро пробежала слезинка. Его лицо искривилось, он громко шмыгнул носом, готовый расплакаться.

— Ну ты чего, м? — неожиданно для самой себя обеспокоенно спросила я, положив руку ему на плечо. — Ты расстроился?

— Просто... Просто... — шмыгая носом и едва сдерживая плач, ответил он. — Просто мама... Так же рассказывала, показывала... Прям как ты...

И после этих слов он не выдержал, гулко завывая и захлебываясь собственным плачем. Все его громадное тело вздрагивало от каждого неровного вздоха. Как бы он ни выглядел, стоит признать, что он все еще оставался всего-навсего ребенком, который не понимает этот четырежды проклятый мир. И, не в силах сопротивляться своим инстинктам, я присела на кровать возле него, приобнимая обеими руками и поглаживая по косматой голове. Он прижался ко мне в ответ, к моему плечу, и очень скоро мех моей шубы стал мокрым от его слез.

— Тш-ш-ш... — тихо прошептала я. — Все будет хорошо... Ну, ну...

— Когда... — сквозь слезы промычал он. — Когда мама... Ушла... На небо... Папа такой злой стал...

— А давно это было?

— Не зна-а-аю... — протянул он, рыдая.

И после этого я уже не решилась задавать ему еще больше вопросов, которые причинили бы ему боль. Он и так достаточно настрадался от своего неугомонного папаши — надо же такое придумать — отправить сына-инвалида в военный поход! Хотя, наверное, как воин Кунникт как раз-таки был хорош. Во всяком случае, хоть он и уступал по размерам и мускулатуре гиганту Снорри, но был несколько крупнее обычного мужчины. Обычного, разумеется, в рамках этого города — своего отца я в расчет не беру, тот тоже был необычайно огромен.

Так мы и просидели с Кунниктом еще, наверное, час, прежде чем он окончательно успокоился. За все это время он не сказал больше мне ни слова, будучи погруженным в свои собственные мысли. И хоть я и догадывалась, о чем, а вернее, о ком он думал, все же как я могла понять так сильно отличавшегося от меня человека? Все, что сейчас в моих силах, это хоть как-то помочь ему отвлечься от всего этого, забыться. И желательно без алкоголя.

— Кушать пойдем? — в конечном итоге промычал он, отлипая от моего плеча.

— Да, идем, — я слабо улыбнулась.

Выходя, я поймала себя на мысли, что хоть меня и должна мучить совесть из-за того, что я, по сути, использую этого ребенка для того, чтобы попасть в город, я все-таки не ощущала ровным счетом ничего. И то ли дело было в его отце, то ли это я так очерствела за последнее время, но факт оставался фактом — я лишь двигалась вперед по плану, не оглядываясь на людей, по чьим головам я шла.

Мы беспрепятственно прошли до двора перед длинным домом, где все еще продолжался праздник. Музыка уже не звучала, да и плясок почти не было, но самые стойкие продолжали пить брагу и доедать остатки давно остывшей пищи со стола, за которым сидел один лишь ярл. Дургальф устало прикладывался к деревянной кружке со спиртным, со скучающим видом глядя на остальных. Видимо, он планировал, что после обряда красного яблока праздник продолжится, как и вчера, но я и Кунникт не оправдали его надежд.

— Эй! — окликнул он нас, когда мы прошли мимо. — Куда это вы?!

— В город, — коротко ответила я.

— Это зачем?!

— За говном, дорогой ярл! — не выдержав съязвила я, низко поклонившись. — Уж простите, что теперь я не ваша рабыня! Я теперь принадлежу мужу, а муж ведет меня в город!

— Кунникт, сынок, что это...

— Идем, — Кунникт схватил меня за руку и потащил к воротам, не обращая внимания на отца.

Я же напоследок оглянулась через плечо и показала Дургальфу язык. Теперь он и вправду не мог ничего сделать — я уже не принадлежу ему, и если бы он держал меня, любимицу горожан, взаперти, то очень быстро бы столкнулся с последствиями.

Воины, стоявшие на страже возле ворот, не стали нам препятствовать, и мы прошли мимо, спускаясь по тропе в нижний город. Праздник закончился так же быстро, как и начался, и теперь жители Скагена возвращались к привычному ритму жизни. Все они словно по щелчку пальцев снова натянули на лица маски уныния и безразличия и заполонили собой грязные, тесные улицы города.

Но что-то было определенно не так. Повсюду чувствовалось и слышалось явное беспокойство, люди то и дело переговаривались между собой о неких беженцах, что прибыли в город. Взяв Кунникта за руку, я повела его в сторону внешних ворот, куда стекались зеваки, и вскоре увидела, что в город прибывало множество людей. Я не видела их лиц — каждый из них был замотан в огромные грязные плащи или же обычные куски ткани, но почти все они были женщинами. Лишь некоторые из них, судя по фигуре, явно были мужчинами, но их было гораздо меньше.

— Что происходит? — обратилась я к случайной горожанке возле меня.