Белый край

Так это и был тот самый Родарик. Вероятно он занимался внутренними покоями замка — вот кому помогала Бригита. Догадка обрадовала, но лишь на секунду. «Хозяева не позволили» — какое им дело до меня? Уверена, приказ отдал Нэмьер, вряд ли лорд еще помнил меня, но этот… его взгляд до сих пор холодил душу, и Калсан предупреждал.

Боги, он что-то задумал. Не дал мне спрятаться в комнате и наверняка велел слугам наблюдать. Я огляделась: все выглядели безразличными, слабо улыбались, иногда перекидывались фразами. Теперь это казалось не спокойствием, а страхом пропустить что-то важное. А если все они подозревали меня, не только Нэмьер? Поэтому и вели себя так — выжидали момент для удара.

Доев, я попросила Эделину прогуляться со мной к комнате, про которую говорил Родарик. Она с радостью согласилась и трещала всю дорогу. Притворялась, чтобы отвлечь? Возможно.

Мы поднялись на несколько этажей, и очутились в просторном коридоре. С одной стороны тянулся ряд окон, с другой — светлые двери.

— Вот, этаж для гостей, — объявила Эделина и сразу заговорила о другом.

К чему пояснения? Я ведь должна знать это. Дева улыбалась, а мне так и виделся подвох. Дыхание стало отрывистым — было страшно упустить что-нибудь. Неспроста это место мне не понравилось. Нельзя доверять местным, они все могли знать о цели визита Калсана и подозревать ту, что пропала и появилась с ним.

Эделина прошла вперед и открыла одну из дверей. На мгновение раздались девичьи голоса, но они стихли, как только я переступила через порог. Внутри оказалась стайка юных дев, которые почтительно поклонились мне. После они застыли, как цветы на клумбе. Все одинаковые, с белыми косами и платками на голове, только глаза ярко сияли и затмевали лица.

Нужно было что-то сделать, но их взгляды давили, мешали думать. Снежинка говорила, что помогает с женскими покоями, только как? Я огляделась — комната оказалась обычной гостиной. Несколько дверей в стене, большой овальный стол в центре, ваза с розами. Цветы почти завяли, а в углах собралось много инея. Девы ничего не убирали и зачем-то ждали меня.

— Так… — голос получился тихим и хриплым. Было страшно сказать не то и выдать себя. А они все смотрели, не двигались, будто этого и ждали.

Ну нет, не выйдет. Я зря что ли проделала этот путь? Зря поссорилась с братом и отдалась на милость Калсана?

— Так, что стоите? Давайте, приступайте, — громко сказала я и хлопнула в ладоши.

Девы встрепенулись и засуетились. Одна схватила вазу, другие откуда-то достали метлы и принялись убирать иней. Мои слова превратили эти статуи в подвижных воробушков — давно я не чувствовала такой власти. Мелкое достижение, но после страха и бессилия рядом с Калсаном было радостно ощутить себя кем-то большим, чем запуганное создание без прав. Сразу захотелось разговаривать, узнавать новое, помогать.

— Зачем готовить комнаты, мы кого-то ждем? — спросила я у Эделины.

— Не знаю, Родарик так велел. Это лучшие покои, наверное, приедет кто-то из-за стены.

— Из Ильмисара? Но мы ведь не пускаем чужаков.

Эделина втянула воздух и застыла с открытым ртом. Она не мигая смотрела на меня, и взгляд становился все более потерянным.

— Верно, не пускаем, — сказала дева и нахмурилась, будто пытаясь что-то вспомнить, — я не знаю, прости.

Она рассеянно огляделась и побрела к выходу. Как это не знает? Боги, а если Нэмьер подослал ее… всех их!

* * *

Скоро это перестало волновать. Девы работали шустро, но замирали, стоило мне отвернуться. Приходилось все проверять, тыкать пальцем в каждую пылинку и складочку на покрывале. Комнаты не кончались, Родарик не давал закрывать в них окна, чтобы воздух оставался чистым. С улицы приносило иней, от ветра осыпались лепестки цветов, иногда вазы сдувало, и они разбивались; бесполезно считать, сколько раз мы выметали одни и те же комнаты.

Я и не заметила, что пропустила обед, и когда за окнами стемнело. Чувствовала только, как болят ноги, а в горле саднит из-за крика. Так прошел и следующий день, а за ним еще день, еще и еще. Теперь я с сожалением вспоминала, как убирала дома свою спальню, хотя всегда считала это мукой. В ней было только несколько сундуков, а в этом замке — тысячи! Треклятый иней проникал во все щели, приходилось перебирать белье, уносить отсыревшее, укладывать новое…

То же касалось кроватей, матрасов, скатертей и ковров. Мы с девами крутились с утра до ночи, но дела не кончались. То и дело появлялся Родарик с криком, что все не так и неправильно. Страшно представить, что будет по прибытии гостей.

Я никогда столько не работала и смертельно уставала. Сон не придавал сил, их будто выжимали из меня, как воду из мокрой тряпки. Теперь понятно, отчего злилась Кэйа — она одна ухаживала за домом и целой семьей. Осберт тоскал ведра и дрова, я ходила на рынок, иногда мыла полы, когда родители не видели. Но бедняжка готовила, стирала и гладила белье, чинила одежду, убиралась. На ней было все!