Белый край

Хотя никто и не пытался. Обидно, я все утро плела косу из пяти прядей, а Нэмьер так и не показался. Наверняка Калсан ошибся, и он не хотел проводить со мной время. Обратное удивило бы больше, но все равно стало грустно.

Я отложила перо и потянулась. Глаза щипало, а пальцы едва гнулись, но лучше так, чем бегать по комнатам. Входная дверь по-прежнему была закрыта, и ни одного звука не доносилось из коридора. Нет, он не придет, без толку строить из себя примерного работника.

Я встала и прошлась, ища взглядом что-нибудь интересное. Безликие стены, полки, молчаливые книги — все тоскливое, как и остальной замок. Жизнь привносило только громкое эхо шагов да яркий свет за окном. Выбраться бы отсюда и пройтись по округе, глотнуть воздуха. Эделина обещала прогуляться со мной в город, но не могла найти времени.

Я поднялась на второй ярус и пошла вдоль полок. Книги здесь напоминали украшения в своих красивых переплетах. Сочные цвета радовали глаз, в основном красные и зеленые, но было больше черных, с позолоченными надписями. Жизнеописания, труды лордов — здесь могло оказаться что-то о бедном наследнике. Вряд ли найдется сама сказка, но можно будет понять, что тогда случилось.

На глаза не попадалось ничего подходящего. Я как раз убирала обратно очередную книгу, когда услышала:

— Почти угадала.

В царящей тишине голос налетел на меня, как ураган. Я обернулась и увидела Нэмьера в свободной накидке с серебряным отливом. Под ней виднелся белый дублет и черный пояс под стать сапогам.

Он выглядел роскошно, а моя коса висела за спиной, а на рукавах были пятна от чернил. Нэмьер будто намеренно выбрал самый неподходящий момент. Хотелось отвернуться и спрятаться от него, пусть на волосы смотрит — единственное украшение. Но дарованная Калсаном уверенность еще согревала, я сделала неторопливый реверанс и спросила:

— Угадала?

Нэмьер улыбнулся. Не ухмыльнулся, как обычно, а мягко улыбнулся мне, словно был рад поговорить. Он прикоснулся кончиками пальцев к корешкам книг и стал медленно приближаться. Вспомнились горы, как они росли, пока мы с Калсаном ехали. Брат лорда казался таким же большим, безмятежным и грозным. Отчего-то мне нравилось это, хоть и было трудно не опускать взгляд.

Нэмьер замер так близко, что стал заметен контур его ресниц. Странно, но они были черными и красиво обрамляли яркие глаза.

— Эту мой отец любил больше всех, — сказал он и достал книгу, что стояла по соседству с моей.

На красной обложке сияли буквы. Страницы весело зашелестели, когда Нэмьер принялся листать их. Какие же красивые у него руки, с длинными пальцами и аккуратными ногтями. У Ласвена были похожие, но не такие чистые. В голове замелькали образы каменных стен и заколоченных окон, куда мы ходили. Отрывистый шепот, влажные губы на лице, шее…

Сердце забилось быстрее. Стало так стыдно, боги, какая же я порочная! Нэмьер ведь чародей, наверняка он мог угадать мои эмоции.

— Почему? — спросила я и затаила дыхание.

Не знаю, откуда взяла смелость, просто хотелось забыть о Ласвене. Казалось, что наглость вызовет гнев, но брат лорда мечтательно улыбнулся и сказал:

— С нее отец начал собирать коллекцию, как и все наши предки.

Он взглянул наверх и прищурился, будто толща книг ослепляла. Не думаю, что Нэмьер любил их, но отцовскую листал с нежностью. Она многое для него значила, и мне было приятно видеть простоту в этом загадочном человеке.

— Вот, — он открыл первую страницу и наклонил книгу, чтобы показать мне, — его портрет.

Я ожидала увидеть утонченного господина в странных одеждах, но картинка была привычной. Простые штрихи и линии создавали образ немолодого мужчины с волнистыми волосами до плеч. Он напоминал моего отца, наверное, из-за накидки с меховым воротником. На лице виднелись морщины, но трудно было угадать возраст. Зато выделялся нос — большой и изогнутый, как клюв.

И у Нэмьера была крохотная горбинка, я только сейчас заметила ее. Вот изъян, который так хотелось найти.

— Наши предки собирали только самые ценные знания, но отец отдавал предпочтение неизвестным авторам. Говорил, что их взгляды куда любопытнее.

— Он был мудрым человеком.

— Оставь, — глаза Нэмьера озорно блеснули, — отец был коллекционером, а не любителем, и едва ли хоть раз дочитал название у новой книги. Это было хвастовство.

Воспоминания затягивали его, и улыбка стала блаженной. Как хотелось рассказать о себе, вспомнить забавную историю, только бы продлить мгновения близости.

— А вы коллекционер или любитель книг? — спросила я и сцепила руки за спиной, как шкодливый ребенок. Пусть видит, что меня радовала беседа и не сдерживается.

— Ни тот, ни другой, я лишь ухаживаю за тем, что оставили предки.

Нэмьер взглянул на меня с хитрым прищуром. Он будто ждал интересного ответа — было принято хвалить книги и свою начитанность, а брат лорда не собирался этого делать. Может, и врал.

— Но вы приходите сюда и берете книги. Что это, как не интерес и любовь?