Белый морок. Голубой берег

— Давай обойдемся без наивных вопросов.

— Я отдаю преимущество наивности перед глупостью, поэтому хотел бы услышать твой ответ. Это не экзамен, я просто хочу глубже тебя понять.

— Если мы до сих пор не сумели понять друг друга… Да и не люблю я громких фраз!

— А как же без них? О высоком и говорить положено высокими словами. Иное дело, если некоторые пробуют штопать золотыми нитками дырки на сопревших политических онучах…

Олесь пожал плечами, мол, при чем тут сопревшие политические онучи, и заговорил:

— Если хочешь знать мотивы моего намерения, слушай: человек отличается от червя прежде всего тем, что не может жить только ради себя. Истинного счастья никогда не узнает тот, чей народ задыхается в неволе, а он ничего не делает для его освобождения. Как можно спокойно сидеть за стенами этих хором, когда родной край поганят и разоряют чужеземцы, когда даже камень вопиет о мщении?! Свой первейший долг я вижу в том, чтобы разделить судьбу моего народа, изо всех сил бороться за его свободу. Мы будем прокляты в веках, если не сможем вымести из родного дома фашистскую нечисть. Во имя этого я готов идти на самопожертвование.

Рехер одобрительно кивнул головой:

— Что же, сказано отлично. Но жизнь, Олесь, не такой уж никчемный товар, чтобы им можно было разбрасываться безрассудно. Напрасная смерть еще никогда не украшала, риск должен быть оправдан. А что касается твоего намерения бороться за свободу отчего края в партизанах… Посуди сам: немецкие танковые армии одной ногой уже крепко стоят на кавказских вершинах, а другой — на берегах Волги. Что же при таких условиях может сделать жалкая кучка партизан в тысяче километров от фронта? Ну, укусит разок-другой оккупанта за икру, но ведь ее, эту маленькую кучку, раздавят без особых трудностей. И воспоминания не останется! Что дадут обожаемому тобой народу эти жертвы? Да и нужны ли они вообще? Нет, кому действительно небезразлична судьба отчизны, тот ищет более правильную дорогу к победе. Тем более что лично ты имеешь для этого неограниченные возможности.

Вот эта постоянная недоговоренность, загадочность всегда смущали Олеся. Уже сколько месяцев были они рядом, под одной крышей, но он так и не сумел понять, что за человек его отец, чем живет и к чему стремится. Одной рукой будто бы помогает подпольщикам, а другой безжалостно направляет оружие гитлеровцев на своих соплеменников. Как все это увязать?

— И все же я пойду дорогой, которую выбрал, — решительно произнес Олесь.

Рехер неожиданно встал, склонил перед сыном голову:

— Спасибо! Именно за это я больше всего тебя и уважаю. Возможно, мои слова звучат дико, но скажу честно: на твоем месте я, вероятно, поступил бы так же. Если хочешь знать, ты в точности повторяешь мои жизненные шаги. В молодости я тоже готов был пойти хоть на распятие ради торжества своих идеалов. К сожалению, таких, как я, тогда была горстка. И все же мы без колебаний и страха шли на виселицы, каторгу, в ссылку. Только жертв этих даже не заметили. И когда гляжу на тебя… Поверь, я счастлив тем, что мой сын оказался не просто животным, идеалом которого является полная миска щей, дебелая баба и теплый нужник, а истинным гражданином. Только во имя всего святого заклинаю: не повтори моих ошибок!

— Не пойму, что ты предлагаешь? — развел руками Олесь.

Именно этого и добивался Рехер:

— Я предлагаю… С целью единства фольксдойче на территории рейхскомиссариата Украины гаулейтер Эрих Кох поручил своему заместителю доктору Зигмайеру организовать местную национал-социалистскую партию, — сказал он и зачем-то поднял кверху указательный палец.

— Ну, и что из этого?

— Ты должен вступить в эту партию.

— И не подумаю! Если б я мог, я бы всю эту банду… Ненавижу!

— А любви от тебя никто и не требует. Главное, чтобы все знали, что у тебя в кармане партийный билет, а что у тебя за душой…

— Нет, я еще не опустился до того, чтобы торговать совестью!

— Зачем такие громкие слова?.. — брезгливо скривил губы Рехер. — Почему-то, когда тебе нужно перебраться через реку, ты садишься в лодку без всяких лозунгов. Так почему бы и партию не рассматривать как надежный челн, могущий перевезти на заветный берег? Принципы национал-социализма пусть себе исповедует серая масса унтерменшей, а людям разумным нужно потихоньку делать свое дело. Думаешь, кто-то из верховных партийных жрецов глубоко болеет за высокие принципы? Святая наивность… Такие партии, как нацистская, для того только и создаются, чтобы быть послушным орудием в руках ловких рыцарей плаща и кинжала из министерских кресел. Так что не раздумывай. Зигмайер многим мне обязан и, надеюсь, поможет запатентовать для тебя партийный билет номер один. А когда ты станешь владельцем первого билета местной руководящей партии… — Рехер многозначительно усмехнулся, хитро прищурил глаз.

— Почему ты все время меня интригуешь? Как понять твои намеки? Почему не скажешь прямо, чего ты от меня хочешь? — возмутился Олесь.