Белый морок. Голубой берег

— Нет, не может быть! — сказал после небольшой паузы. — Возвращаться им еще не время. И не таков Данило, чтобы заваривать кашу под боком у отряда.

Однако это никого не успокоило.

— Все могло случиться. Думаешь порой одно, а получается другое, — вмешался в разговор с соседней брички Петро Косица.

— Так что же будем делать, командир?

«В самом деле, что делать? Махнуть рукой на эту стрельбу? А если там истекают кровью в неравном бою Данило и его спутники?.. Немедленно поднять по тревоге отряд и ускоренным маршем отправиться в село? Только что получится, если весь этот тарарам фашисты подняли нарочно, чтобы выманить из леса партизан? От врага всего можно ждать…» Разумнее всего, конечно, было бы выслать разведку, а уж потом решать, что делать. Однако Артем отказался от этой мысли: пока разведчики пробегут в два конца, в Забуянье все закончится.

— Нет, я не верю, я просто не могу допустить, чтобы Ляшенко ввязался в перестрелку. Да и как он мог оказаться в Забуянье? Его маршрут пролегает в десятках километров оттуда.

— Ну, а если беда настигла не Ляшенко, а кого-то другого, разве от этого легче? — говорит Косица, подойдя к товарищам. — Ясно, что там сейчас в беде наши товарищи. Думаете, немцам большая охота поднимать среди ночи ни с того ни с сего такую бучу? А вдруг и Забуянье решили спалить?

— Сомневаюсь, — возразил Сосновский. — Карателям нет никакой нужды поднимать стрельбу среди ночи. Что им, дня мало?

— Так, может, ты откроешь нам глаза на то, что там творится? — недружелюбно обратился к нему Заграва.

— Прости, но я не пророк и открывать глаза никому не собираюсь. Могу только высказать предположение, что в Забуянье напоролась на засаду та самая загадочная группа. Уже несколько дней она не дает о себе знать, и у меня такое впечатление, точнее — предчувствие, что те прослышали о нашем отряде и все эти дни искали к нам пути.

Василь готов был расцеловать Ксендза, простить ему и всегда насмешливый тон, и ехидные усмешечки, только бы исполнилось это его предположение.

— Слушай, командир, — схватил Василь Артема за руку. — Что нам терять в догадках время? Разреши, я со своими хлопцами махну туда и обо всем разузнаю на месте!

Артем и сам готов был кинуться в Забуянье, хотя вероятности встретиться там с посланцами Большой земли почти никакой.

— Буди хлопцев! — говорит он. — Поведешь их, но гляди у меня… Семь раз отмерь, раз отрежь!

— Будь спокоен, командир, дров не наломаю! — И, радостный, нырнул в темноту.

Короткая команда. Лязг железа, дружный топот, скрип колес… В считанные минуты три брички с вооруженными партизанами уже катились по лесной дороге. Ездовыми были миколаевщане, которые знали здешние леса и обещали пробраться до Забуянья кратчайшим путем. Ехали молча: все мысли были там, откуда доносилась стрельба. Ехали с трепетным ожиданием боя. За последние полторы недели им довелось побывать во многих селах и хуторах от Брусилова до Иванкова, но ни одна из этих ночных вылазок не волновала так, как нынешняя. То были будничные, так сказать, вошедшие в привычку рейды с четко очерченными задачами — ознакомиться, к примеру, с местностью, приучить себя к ускоренным переходам, раздобыть для отряда провиант или оружие. А вот сегодняшний внезапный рейд…

— Э-э, вы поглядите, что там творится! — послышался визгливо-нервный возглас Косицы, когда впереди расступились сосны.

Брички мигом вырвались на опушку и круто остановились. Спрыгнув на землю, партизаны уставились в ту сторону, где гигантское пламя разрисовывало кроваво-красными всполохами низкое облачное небо.

— Село жгут, гады!

— А стрельба… Слышите, какая там идет стрельба?..

— Дак чего же мы тут стоим? Спешить надо!

И все без команды бросились напрямки к освещенному пожаром селу. Трещали колеса в выбоинах, дико храпели и становились на дыбы ошалевшие кони, спотыкались и со всего разгона падали на землю Загравины хлопцы, но сразу же вскакивали и, подавляя боль, бежали, бежали, будто и не они только сегодня вечером возвратились из дальнего похода.

Вот наконец и первые усадьбы. На багровом фоне мрачные и молчаливые, как древние курганы-могилы, проступают силуэты хат. Заграва с Косицей бегом бросились к одной из них.

Вызвали на порог перепуганного старика:

— Что за стрельба в селе?

— Да откуда же мне знать? Палят вон, убивают…

— Кто? Немцы, полицаи? Тот только руками развел:

— Теперь столько всякого люда по ночам шляется. Вчера на машинах какие-то прикатили…

Заграва в сердцах сплюнул и позвал Косицу:

— Пойдем! Увидим на месте.

— А может, сначала я со своим отделением? — сказал на ходу Косица. — Разведаем, что к чему, а тогда уже и вы…

Заграва не ответил. Бежал по грядке, путаясь в картофельной ботве, и молчал. Только возле бричек крикнул:

— За мной!