Белый шиповник. Сборник повестей

“Только когда это будет! - вернулся он с небес на землю. - Ещё и барьеры прыгать не начали, всё шаг да рысь. В других группах давно прыгают. А Денис Платонович одно знай кричит: “Ноги макаронные! Спина, пятка, подбородок, локоть…” А то ещё: “Что зад, как пузырь, отставлен? Сесть под себя!” - и шамбарьером”.

Панама вздохнул: “Поделиться-то не с кем. Бычун так же мучается. Эх, вот Столбов был бы… Всё-таки друг”. Хотя Столбов вряд ли понял бы Панаму. Он всё - “я” да “я”. И болтает всё время, как радио.

А как Денис Платонович говорит: “Только тот настоящий конник, для кого “я” интересно только после коня. Не будете чувствовать лошадь - никогда ездить не научитесь. А чувствует лошадь только тот, кто о ней постоянно думает”.

Как он Спицына-то выгнал! У него лошадь стала в коридоре - сзади кричат: “Чего стал!” А Спицын коня тянул-тянул, а потом как даст ему ногой. Денис Платонович подходит и тихо так говорит: “Вон из манежа”. Только Спицына и видели.

Панама уже много всего про лошадей знает. Недаром у них раз в неделю теория. Два часа сидит он в классе и, раскрыв рот, слушает удивительные истории о конях и всадниках. А Денис Платонович мастер рассказывать. Услышанное Панаму распирает, а вот поделиться не с кем. Он бы всё Юле Фоминой рассказал. И про его мучения она бы тоже всё поняла - ведь она спортсменка. Нет, Панама не стал бы жаловаться, а просто обидно: он так старается, ему так трудно, и никто об этом не знает. Родителям нельзя рассказывать, а то ещё, чего доброго, запретят в манеж ходить.

“Надо с Юлей подружиться”, - решает Панама.

Глава тринадцатая

“НЕ МОГУ БОЛЬШЕ!”

“Не надо было вчера телевизор смотреть!” - думает Панама.

Идёт второй урок, и его неудержимо тянет в сон. Учительница что-то объясняет у доски, стучит мел, доска быстро покрывается цифрами. Стоит Панаме посмотреть чуть подольше на них, как глаза у него начинают сами собой закрываться. “Квадратные скобки… Круглые скобки… Умножение и деление делаются прежде вычитания и сложения… Масти бывают: чубарая, каурая, вороная, гнедая, соловая. Чистокровные скаковые бывают в основном гнедые… При делении простой дроби знаменатель делителя пишется… Чтобы поднять лошадь в галоп с левой ноги, нужно сделать правое постановление, то есть повернуть голову коню поводом так, чтобы видеть правый глаз коня…”

Страшный удар в бок заставляет Панаму открыть глаза. Он сидит на полу рядом с партой, а все ребята просто умирают от смеха. Напрасно учительница стучит по столу ладонью. Класс развеселился! Ещё бы, не каждый день ученик на уроке засыпает и с парты падает!

Домой Панама несёт замечание в дневнике: “Сорвал урок математики. Рассеян. Стал хуже учиться”. Дневник отец подписывает в субботу. Значит, попадёт только в субботу.

“Ой, - говорит сам себе Панама. - Сегодня среда - сегодня вольтижировка”. И у него заранее начинают болеть мышцы рук и ног.

В манеже сначала идёт общая подготовка.

- Лечь! Встать! Лечь! Встать! Взять скакалки! Бегом со скакалками марш!

Панама машет скакалкой, и она то и дело захлёстывается у него на шее, того гляди, сам себя задушит.

- Сесть на корточки, “гусиным шагом” марш…

Панама кряхтит, ему кажется, что у него уже не то что ног, а вообще ничего до самой груди нет, что он уже превратился в бюст, памятник, который торчит на их улице ещё с дореволюционных времён…

Но самое страшное ещё впереди. Лафет - огромная вороная лошадь, на его широкой спине может уместиться вся группа мальчишек. Лафет бежит по кругу, а они один на другим должны вскакивать в седло.

Для Панамы вскочить на высокого - коня всё равно что вскочить на крышу идущего автобуса. А спрыгнуть - всё равно что спрыгнуть с парашютной вышки.

- Бычун!

Ну, Мишка хоть куда запрыгнет. Вот он переминается на месте, вот побежал рядом с конём, вот своими тонкими жилистыми руками схватился за седло, раз - и уже едет…

- Пономарёв!

Панама тоже хочет сделать всё так же легко, как Бычун. Он переминается на месте, бежит и ударяется о бок коня.

- Вы что, мальчик, - кричит тренер, - забодать коня хотите? Ещё раз!

Панама переминается, быстро бежит, зажмурившись, прыгает - и попадает лбом в стенку! Не успел! Лошадь уже пробежала.

“Не могу я больше! Не могу!” - думает он, а слёзы градом катятся из глаз: ещё бы, так треснуться! Вот какая шишка на лбу напухает.

- Без соплей! - кричит тренер. - Не разводите в манеже сырость, а то у коней мокрец заведётся! Кстати, что такое мокрец? Пономарёв!

- Болезнь, - всхлипывая, отвечает Панама, - от сырости она…

- Точнее! Бычун!

- Поражение венечного и путового сустава, возникает при…

“Чего ради я мучаюсь? - думает Панама. - Всё равно я никогда не научусь прыгать, как Бычун. Да и зачем это? И без этого можно прожить. Вон папа вообще ничего не умеет, а какой сильный! Выбрал я спорт какой-то несовременный! Умные ребята в фотокружок ходят, в радиокружок, а я как дурак - лошадей выбрал! Брошу, не могу я больше!”

Ему от этой мысли даже радостно стало.

“Ну и что, - думал он, - а кто сейчас умеет верхом ездить? И ничего…”