Белый шиповник. Сборник повестей

- Ну, давай с крайнего и начнём. Сначала снимем старые подковы. Ну-ко, дай ногу! Кому говорю, дай! Ах ты, чтоб тебе!.. Игорь, давай вместе ногу подымем!

Они отодрали одну подкову, вторую… Лошади хрупали сено и грустно, по-стариковски, вздыхали время от времени.

- Эх! Вот незадача! - сказал Бычун. - Наши подковы не подходят - малы.

- Что же делать? - спросил Столбов.

- Ничего. Мы старые поставим. Только копыта расчистим и поплотнее поставим.

- Подождите, - сказал Столбов. - Давайте посмотрим, может, у какой-нибудь лошади копыта подходящие… Дай подкову. Сейчас примерю. - И он пошел и соседнее стойло.

- Стоп! - выпрямился Бычун. - Здесь кто-то есть.

Они замерли. Осторожно скрипнула дверь.

- Мальчики! - раздался шёпот. - Вы где? - Это была Юля.

- Ты почему покинула пост? - взвился Столбов.

- Да, - капризно сказала она, - я тоже хочу посмотреть, как лошадок подковывают! И ещё мне нужна старая подкова на счастье, я вообще уже вся промокла. Давайте работайте, я буду нам помогать… Ты ноги у лошадки смотрел, ну и смотри себе на здоровье, а я ей сена дам. - И она стала шарить в кормушке.

- Ну знаешь… - начал возмущённо Столбов и вдруг, как-то странно рявкнув-икнув, отлетел к стене. - Ой! - завопил он, схватившись за живот. - Ой, лягнула! Ой, лягнула!

- Тише ты! Тише! - шептал Панама.

И тут раздался такой вопль, что на него разом откликнулись собаки в проходной.

- Крыса! Крыса! - истошным голосом визжала Юлька.

- Бежим! - крикнул Бычун.

Они подхватили Столбова - тяжёлый, чёрт! - и поволокли к дверям; когда подбежали к двери, то услышали, как торопливо громыхает замок.

- Есть! - как-то отчаянно сказал Бычун. - Попались…

Глава семнадцатая

“КУЗНЕЦ, ТЫ КУЗНЕЦ, РАСКОВАЛСЯ ЖЕРЕБЕЦ…”

- Что там стряслось, папаша? - спросил капитан Никифоров, слезая с мотоцикла. Капитан был грузный, в свете мотоциклетной фары его плащ блестел и делал Никифорова похожим на пожилого кита, зачем-то вылезшего на берег.

Старик сторож, с трудом сдерживая собак, заторопился:

- Я так понимаю - воры!

- Прямо так сразу и воры. Тихо! - сказал Никифоров собакам, и те, жалобно вякнув, сразу замолчали.

- Воры, воры и есть! Несколько человек! А может, фулюганы какие…

- Вот это скорее! Ну давай глядеть, кого ты там запер.

- Товарищ милиционер! - услышал Никифоров тоненький голосок.

У забора стояла девчонка. Она вся промокла, и дождевые капли покрывали её лоб и щёки, как роса. Они скатывались за воротник, но девчонка этого не замечала, а только нервно сдувала капли с верхней губы.

- Товарищ милиционер, мы не воры и не хулиганы…

- А кто это “мы”?

- Ребята!

- Так, уже легче! - сказал Никифоров и отбросил капюшон. - А вы, папаша, сразу: “Воры, воры”… Хорошо ещё, целый наряд не взбаламутился. Ну что, девочка, на лошадках поездить захотелось? “Неуловимых мстителей” насмотрелись? Только, брат, адресом ошиблись. На этих лошадках только навоз в поля вывозить…

- Нет, мы не кататься, мы подковать.

- Чего?

- Лошадей подковать. А то они подкованы плохо…

- Видал, папаша? А ты говоришь, “воры”. Это, брат, юные кузнецы или, как там, отряд “Красный молоток”…

- Нет, - сказала девчонка, - просто Панама сказал, что если лошадей не перековать, то у них к весне копыта совсем пропадут.

- Ну, батя, что на это скажете?

- Дак ведь кузнец у нас уволился. Ковать-то некому. Лошадки, конечное дело, ногами страдают. А возчики сами ковать не решаются.

- Ну и что, ждёте, когда лошади обезножат?

- Кузнеца ищем, по всему городу объявления развесили.

- А чего вам его искать - вот вам кузнецы. Сколько вас?

- Пятеро.

- Вот вам, папаша, сразу пять кузнецов. Ну, давай открывай конюшню. Да собак привяжи, а то напугают ребят.

- Момент, момент… - засуетился старик, зазвенел ключами.

Никифоров завёл мотоцикл и прямо на мотоцикле въехал в распахнутые двери конюшни, быстрая тень метнулась мимо мотоцикла, но Никифоров не успел её схватить. А прямо перед ним в снопе света плечом к плечу стояли трое мальчишек.

- Так! - сказал милиционер. - Будем знакомиться: капитан Никифоров.

- Бычун.

- Пономарёв.

- Столбов.

- А где четвёртый?

Мальчишки молчали.

- Не бойтесь, - сказал Никифоров. - Вон девочка мне уже всё объяснила. Где четвёртый? Он, что ли, в дверь-то прошмыгнул? Бросил вас, а вы его выдавать не хотите.

- Это не он, а она, - сказал Столбов. - Мы ещё с ней поговорим.

- Не надо с ней ничего говорить! - возразил Бычун. - Она для меня больше как человек не существует.

- И для меня, - согласился Столбов. - Накажем её всеобщим презрением.

- Ну-ну! - Никифоров прошёлся по конюшне. - Накажите-накажите. “Кузнец, ты кузнец, - запел он вдруг, - расковался жеребец… Кузнец, ты кузнец… - Он переходил из стойла в стойло, светил фонариком. - Кузнец, ты кузнец…” Кто у вас начальником, папаша? Надо будет участковому его навестить.

- Да начальник в больнице лежит, уж второй месяц… У него инфаркт, сердце, значит…