Белый слон

Слушая мичмана, я, разумеется, дополнял его рассказ фактами, известными мне. Мысленно - ни в коем случае не вслух. Ему нужно было выговориться, и я дал ему возможность выговориться... У него до сих пор перед глазами закипает и светится красным гранит на том месте, где только что стояли семеро из девятнадцати. Он всё ещё помнит, как до самого вечера над этим местом дрожал и струился нагретый воздух... Да, помнить такое тяжело. В особенности, если не знаешь, в чём тут дело, а самого себя считаешь соучастником. Необходимо выговориться и выплеснуть вон эмоции, прежде чем обретёшь способность мыслить логически и сумеешь увидеть картину пережитого во всей её полноте. Очень странно, что Якову до сих пор никто ничего не объяснил. Неужели я - первый парамуширец, которому он всё это рассказывает?

Едва я успел об этом подумать, как выяснилось, что нет, не первый. Яков знает, что такое нежить - со слов. Знает, но продолжает считать тех семерых людьми.

- У вас на борту во время карантина проводились медицинские тесты? спросил я. - Слух, зрение, скорость реакции... Нет? Значит, за вами просто наблюдали с берега - и сожгли бы немедленно, если б над палубой взвилось хоть одно "волокно"! Потому что только на материке нам не хватало этой заразы!

- И это - по-людски? - спросил Яков.

- А как по-людски?

- Высадить их обратно на остров, и пусть бы дожили. Три дня, ну два, ну день, сколько им там оставалось...

- А если бы через пару часов те семеро вошли в активную фазу? Не меньше двух третей экипажа были бы уже не люди!.. В десанте иммунитет - у двадцати девяти процентов личного состава, и заранее нельзя сказать: есть он у человека или нет.

- Ладно, Виктор... - Яков махнул рукой и налил. - Всё это я слышал и знаю. А пацанов жаль.

- Ты не парамуширец, - вздохнул я и поднял кружку.

- Да, - сказал он, капая в свою. - Я не парамуширец.

Глава 12. Субботняя проверка

Яков ушёл за полночь, пообещав утром заскочить в штаб и забрать мой пуховик, а я остался у Хельги. Пешком через весь проспект, да ещё ночью холодно... И Ника меня всё равно не ждёт... А завтра до обеда надо поискать Титова. Если он ещё не ТАМ, я найду его в баре. По субботам поручик Титов торчит в баре. Полковник Тишина по субботам торчит в музее - в баре он появился только однажды, ещё подполковником, и вот уже четвёртый год как перестал появляться. При мне.

До Парамушира майор Тишина работал у НИХ и, по всей вероятности, чем-то ТАМ провинился. На Парамушире же он моментально окопался в штабе соседнего с нами ДД-5, так как ни на что иное был не способен. А спустя две недели пятый дивизион остался без штаба. Тишину мы отрывали от полевого разрядника по частям, и всё это время он продолжал давить гашетку, хотя барабаны ПРТ-512 были давно пусты. Штабные фургоны, все три, майор сжёг настолько основательно, что даже не удалось выяснить, был ли у кого-нибудь из штабистов иммунитет (и было ли вообще нападение). У Тишины иммунитет был - и после обязательного 15-суточного карантина он отбыл на материк. Не исключено, что внеочередную звезду он получил как раз за этот подвиг, а по срокам быть бы ему разве что подполковником...

Где сейчас работает полковник Тишина, я не знаю и знать не хочу, а в Клубе он является одним из трёх сопредседателей Исторического Общества. Вот уже год, как он давит на все инстанции, тщась отобрать у нас пару "гостиничных номеров" для двух новых экспозиций: "Миротворческие традиции Запорожской Сечи (рейды на запад)" и "Ермак Тимофеевич - первый русский миротворец в Сибири".

Предупреждать этого "историка" о чём бы то ни было глупо и небезопасно. В особенности, об опасности ОТТУДА. Потому что либо ОНИ ему ничего не сделают - либо ТУДА ему и дорога. Такие спят спокойно, личные сны у таких приятны и в меру волнительны.

А что сегодня приснится мне? В ночь с пятницы на субботу мне, как правило, снится всякая ерунда, стыдно рассказывать. Белый слон хулиганит. А тут ещё водка...

Хельга уже спала (не у меня на плече, как любит Ника, а так же, как я, на спине) и держала меня за руку. Плитку она усыпила на ночь, но я не мёрз, наверное, потому, что Хельга держала меня за руку... И карниз, державший занавесочку, тоже спал, но у краски на потолке уже началась старческая бессонница, она продолжала слабо светиться. Ещё месяц-другой, и она наконец-то уснёт навсегда... Уже засыпая и сам, я вдруг подумал, что, кажется, я знаю, что ИМ нужно от парамуширцев. Это была настолько дикая мысль, что я поспешно отнёс её появление на счет водки и постарался прогнать. Это был типичный значок - его не было. И, чтобы прогнать значок, я стал снова думать о поручике Титове: увижу ли я его завтра в Клубе?