Белый жеребец

Когда Галя прилетела сюда, она устроилась в доме, где жили полярники, почти с удобствами — если, конечно, можно говорить об удобствах, когда у тебя есть всего-навсего постель, теплое одеяло, сшитое из шкур, и тумбочка для вещей, книг и журналов. Но она привыкла к жизни в тайге — здесь она родилась и выросла, — а поэтому, хотя и любила всякие мелочи, которые неотделимы от мира женщин (а иногда и заполняют его целиком) — все эти баночки с кремами, флаконы, полные ароматов, — она даже не думала о них, по крайней мере здесь. Она не мечтала о витринах, убранных тканями пестрых, веселых расцветок, или о блеске драгоценностей, бижутерии. Эту станцию Галя выбрала потому, что здесь она могла, выполняя свою работу, спокойно и сосредоточенно заниматься, готовиться к экзаменам, а еще потому, что она умела быть одна.

Когда Галя появилась на станции, она не знала никого из ее обитателей. Здесь была одна супружеская пара — начальник станции и его жена, радистка, — и кроме нее три научных сотрудника. К ним прибавилась она, Галя, вторая радистка и будущий ихтиолог. У каждого были свои обязанности. Во время дежурства они совершали обход приборов, составляли таблицы, иногда отвечали на запросы обсерватории. После дежурства читали, ловили рыбу или бродили по окрестностям, взяв ружье, — на острове водились полярные зайцы, белые куропатки и песцы, летом здесь гнездились утки, гуси и масса морских птиц. Вечерами, а в плохую погоду и днем, обитатели станции все вместе пили чай, играли в шахматы или в карты, слушали радио. Почти ежедневно они крутили какой-нибудь фильм из тех, что были на станции, снова и снова, до бесконечности, пока вертолет вместе с продовольствием и почтой не доставит новые. В полярную ночь, когда царила вечная тьма, а термометр неизменно показывал от сорока до пятидесяти градусов ниже нуля, те, кто дежурил, выходили на этот арктический мороз в полушубках, с фонариком и блокнотом, спрятанным в теплых меховых рукавицах, и спешили вернуться как можно скорее. А потом снова садились на свое место у стола, поближе к раскаленной, гудящей печке, или растягивались на постели.

В такую пору казалось, что время остановилось.

Гости на острове появлялись крайне редко, раз в несколько недель. Это были рыбаки и охотники на тюленей. Как только замерзло море, дважды приезжали на собаках эвенки, охотники на песцов. Они проделали путь более чем в триста километров от соседнего острова Николаева. Все, кто по какому-либо поводу прибывал, обязательно заходили на станцию и задерживались там. Их угощали; побеседовав, они смотрели один или два фильма. После отъезда гостей остров казался еще более пустынным и заброшенным.

Когда наступила настоящая зима и море замерзло уже основательно, с острова Николаева прилетел вертолет и доставил на ледяное поле, вдали от берега, заранее приготовленный деревянный сруб. Там, на равнине застывшего моря, расставили приборы, а из полярников, живущих на станции, в сруб переселилось трое. Со станцией они были связаны по радио, и время от времени к ним приезжал на собачьей упряжке начальник.

Теперь здесь работала и Галя.

Трое на самом краю света, отрезанные от людей, в условиях самого сурового климата. Бесконечная полярная ночь и бесконечно тянущееся время.

И заполняющие это время нескончаемые разговоры о жизни там, «внизу», на материке, о последнем отпуске, о погоде, которая значила для них так много. Они спорили о нересте лосося, о том, чем кормятся зубатки, о брачном периоде у моржей. Вспоминали самые милые сердцу места. Галя уже до подробностей знала родной дом Толи Казанцева — он стоит на берегу реки под двумя березами; в огороде, окруженном старым плетнем, грядки огурцов, картошка, укроп и мак. Знала она и улицу из шахтерских домиков в Кривом Роге, где родился Федор: эта улица живо стояла у нее перед глазами. В войну все дома во время бомбежки были разрушены или сгорели до основания. Хотя она никогда не видела научно-исследовательского судна «Прибой», на котором работал Федор до приезда сюда, на станцию, ей казалось, что она прошла по всем его лабораториям и пережила все те приключения, которые происходили с членами экспедиции, проводившей океанографические исследования в Беринговом море, среди огромных айсбергов. О жене Федора, Зое, работавшей библиотекарем, и его трех детях (семья Федора жила в новом благоустроенном доме в Анадыре, на Камчатке) она говорила так, словно давно и близко знала их. Знала она и Толину жену Таню, которая ушла от мужа — это было перед приездом Гали. Таня выросла в Иркутске, приехала на станцию прямо из новосибирского Академгородка, и жизнь полярников показалась ей слишком суровой. О Тане, однако — по какому-то негласному уговору, — говорили мало.