Бен и Мариэль

Бен проснулся на рассвете и взглянул на спящую Эстелу: черные кудри разметались по подушке, яркие губы были слегка раскрыты. В своей классической испанской красоте она была прекрасна: тонкие черты лица, смелый изгиб бровей, пластичные руки. Она очень нравилась Бену, но сейчас, когда он смотрел на нее, его сердце билось ровно. Что же ему ударило в голову вчера, почему он не сдержал своего порыва? Бен испытывал противоречивые чувства, но больше всего ему не нравилось то, что он находился в каком-то неопределенном положении. Ему нельзя было рисковать, потому что он ничего не помнил о себе. Он не знал: то ли ему нужно искать прошлое, то ли, забыв обо всем, начать новую жизнь. Да еще его точила какая-то непонятная тревога. Казалось, что-то важное крутилось в его голове, но он никак не мог ухватить эту мысль.

Эстела проснулась и, завернувшись в простыню, подошла к Бену, вопросительно взглянув на него и пытаясь понять, что он чувствует. Бен улыбнулся и ласково обнял ее. Она воскликнула что-то радостное на своем языке и весело чмокнула Бена.

Они перекусили в уличном кафе, а затем Эстела привела Бена к месту своей работы, объяснив, что она должна идти работать. Она вручила Бену ключи от дома и объяснила на пальцах, что освободится в шесть вечера. Он немного побродил по городу, а затем вернулся домой. Сложно было чем-то заняться в чужом доме. Бен долго думал, вспоминая, чем же он занимался раньше. Возможно, он работал, но где? Мысленно он перебирал разные профессии, но так и не смог вспомнить. Силился он и вспомнить войну, но и с этим было не многим лучше. Однако ему в голову пришла отличная идея: изучать газеты, которые еще пестрели событиями войны. «Возможно, так удастся что-то вспомнить», — рассудил Бенджамин.

Промаявшись от скуки, Бен обрадовался, когда дверь распахнулась. Эстела вернулась, и стало куда веселее, хотя они так и продолжали общаться жестами, словно первобытные люди. Часто они хохотали, не зная, как объяснить то или иное слово, и тогда Эстела начинала смешно тараторить по-испански. На эту ночь Эстела, скромно поцеловав Бена, предпочла подняться к себе, но, так и не сумев заснуть, вернулась к Бену. Он посмеялся и крепко прижал ее к себе, опять не в силах побороть страсть. А наутро Эстела внезапно загрустила и заплакала. Бен не знал, что и предпринять. Он даже не мог спросить, что случилось. Эстела куда-то убежала, а минут через десять вернулась со словарем в руках. Поискав английские слова, она коряво произнесла:

— Я бояться, вдруг мы иметь ребенок. Ты бегать.

Бен улыбнулся и, обняв ее, принялся убеждать, что он не сбежит от нее. Он нашел нужную страницу и ткнул пальчиком Эстелы в слово «свадьба». Она просияла. И с тех пор уже больше не грустила.

На следующий день Эстела взяла выходной, и они весь день в обнимку гуляли по городу, наслаждались солнечной погодой, купались и учились понимать друг друга. Так прошло три дня. И вроде бы все было хорошо, но Бен все еще терзался каким-то сомнением и часто, оставшись один, подолгу грустил. Ему не хватало чего-то, а чего — он не мог понять. Эстела занимала Бена, но ненадолго, и она не вернула ему смысл жизни. Тем не менее, он собирался выполнить свое обещание и жениться на ней. Однако когда он говорил это себе, что-то внутри страшно упрямилось.

Но однажды обыденное событие полностью перевернуло его мир. Бен встретил Эстелу с работы, и они не спеша прогуливались, как вдруг на повороте столкнулись со старушкой.

— Купите даме цветы! — как все назойливые торговки, предложила она и протянула огромный букет огненно-красных цветов. — Маки!

— Мариэль! — шепнул Бен и почувствовал, как кровь молниеносно ударила ему в голову, будто бомба разорвалась у него внутри.

Прекрасная девушка с глазами цвета морской волны ворвалась в его сознание, и картинки из детства с бешеной быстротой пронеслись в его голове за одну секунду. Он вспомнил Голуэй, все их забавы, утро, когда они прощались перед войной, своего отца, всю свою жизнь — все всплыло в один момент. Страх охватил его сердце, и слезы брызнули из глаз. Эстела жутко перепугалась и принялась трясти окаменелого Бена. Она догадалась, что Бен вспомнил что-то, но не могла расспросить его. Бен схватился руками за голову и так сжал ее, что Эстела закричала и принялась отнимать его руки. Бен не помнил, как они дошли до дома.

— Мариэль! Мариэль, милая! Что же я наделал! Вот злая судьба! — он ходил по комнате туда-сюда и заламывал руки.

Эстела сидела на диване и тихонько плакала. Она не знала, что теперь будет, и было так горько, что они поспешили! «Если бы не было драки в ресторане, не было бы и той ночи любви! — размышляла она, беря на себя вину. — О, почему я не сдержалась, не оттолкнула его?» — Эстела испуганно смотрела на Бена, боясь, как бы он не наложил на себя руки. Ей было безумно жаль и его, и себя, ведь она тоже успела полюбить его!

Целую ночь они провели без сна, Бенджамин все ходил по комнате, не в силах усидеть, и повторял, будто завороженный, одни и те же фразы, которые Эстела уже успела выучить. Она принесла воды, и Бен, отставив стакан, взял ее руки в свои и, присев на диван, начал что-то говорить. Она не понимала его, лишь видела страдальческие, умоляющие глаза. Бен показывал рукой то на себя, то на выход. Испанка взяла словарь и, поискав в нем нужные слова, сквозь слезы проговорила:

— Ты хотеть ехать?

Бен закивал и обнял ее.

— Ты возвращаться здесь?

— Да.

Бен начал страстную речь, обещая, что он непременно вернется, но она слабо верила в это. Эстела уронила руки на колени и опустила голову. У Бена чуть не разорвалось сердце. Он нежно обнял ее и, вытерев на ее щеке слезы, поднялся. Эстела написала на клочке бумаги свой адрес, достала из ящика несколько купюр и вручила все это Бену. Он с благодарностью поцеловал ее руки. Эстела полистала словарь и спросила о стране, в которую Бен собрался.

— Ирландия, — ответил он так же по словарю.

— Я помочь тебе купить билет.

— У меня нет документов. Мне придется нелегально переплыть на товарной барже.

Хотя еще не совсем рассвело, они отправились в путь. Два дня Бен и Эстела не покидали пристань, дожидаясь какого-нибудь грузового судна, следовавшего в Ирландию. Бен умолял Эстелу отправиться домой — она уже сутки не ела и двое суток не спала, но испанка только крепче прижималась к плечу Бена. Вскоре ей удалось разведать, что ночью отправляется, взяв курс на Британию, какое-то торговое суденышко. Дождавшись темноты, Бен приготовился. Он обнял Эстелу, тысячу раз прошептав «прости», и скрылся из виду. Простояв минуту в полном замешательстве, Эстела вдруг машинально опустилась на мостовую, тихонько заплакав. Стойкость духа ей изменила, но ненадолго. Какая-то сила толкнула ее на решительный шаг. Пока баржа не отшвартовалась, Эстела решила во что бы то ни стало попасть на корабль. Матросы грузили какие-то ящики, и, пока никто не видел, она тихонько пробралась на судно. Она немного побродила, но, не найдя Бена, спряталась за ящиками, чтобы не выдать своего присутствия.

Всю ночь Бен мучился и сетовал в душе, что они плывут так медленно. Кошмарные мысли тревожили его, и слезы выступали на глаза, как только он думал о том, что случилось. «Мариэль, милая Мариэль, — думал он, — неужто я разрушил наше счастье?» Бен вспомнил тех людей, что травили его опием, и в глазах его запылали ярость и жажда отмщения. Война не убила его, а эти люди разрушили все, что у него было, и не только его жизнь, но и жизнь Мариэль и этой милой испанской девушки, которая была так добра к нему. Бен вспомнил, как не удержался и поцеловал ее. Если бы он не поспешил! Все бы еще можно было исправить…