Бенефис_Дьявола

- К нам обычно или сразу парами приходят, ну… или названивать начинают… подружек своих ищут, будто сразу не знали, зачем приехали – чай, в наше время помыться и дома можно… А эти сразу и говорят с порога: мать, мол, помыться нужно, да поговорить посидеть. Ну, я им, конечно, проходите, всё готово, пар хороший, венички… Взяли они у меня стаканы, да и заперлись там.

- А на какое время?

- На два часа, сразу молодой этот и оплатил.

- В котором часу это было?

- Около четырех, наверно, или пяти – не помню сейчас, а врать не буду. Но не шесть – это точно, потому что в шесть хозяйка за выручкой заезжает, а они и ушли-то до её приезда.

- Понятно, Любовь Ильинична, продолжайте, пожалуйста. Может, чайку вам налить?

- Да нет, спасибо, обпилась уже сегодня. Про что это я? А, ну и заперлись они в бане, а через некоторое время заходит эта краля… но не проститутка – это точно, я на них уже нагляделась. Эта была приличная, но не понравилась она мне. Взгляд такой – как у цыганки, и говорит медленно, будто жвачку жует, не понравилась она мне совсем.

Пока она говорила, Прокопенко набрал номер телефона туристического агентства «Парадайз» и попросил Светлану Домину.

- Извините, Любовь Ильинична, одну секундочку, - сказал он, прикрыв трубку ладонью. – Светлана? Добрый вечер, еще раз, это Прокопенко. У меня к вам такая просьба: вы не могли бы нам по факсу переслать какие-нибудь фотографии вашего друга и Камовой? Есть? Очень вам признателен, Светлана, спасибо, вот номер факса…

Он кивнул оперативнику, чтобы тот сходил в приемную и принял факс. Женщина продолжала между тем:

- На меня эдак зыркнула и говорит: «Тут мои друзья отдыхают, а мне им нужно пару слов сказать». Я её провела туда, значит, и оставила. Уж что они там втроем делали, я не знаю, но не долго – вывалились уже хорошенькие. Сама-то я сразу пошла подметать перед входом, а то хозяйка ругается, когда набросают окурков у двери, как будто урны рядом нету. А потом еще убираться после клиентов…

- Они что-нибудь оставили после себя?

- Да как обычно: грязную посуду и объедки, я их нашей дворовой собаке и скармливаю регулярно, она меня любит…

- Вот вы сказали – «вывалились». Пьяные, что ли?

- Да-а, как песня. Этот, беспризорный, хоть и помытый-побритый был, но на ногах вообще не стоял, его эти молодые так это… на себе почти волокли, а парень приговаривал: «Вот, Васька, нажрался, как кот мартовский, и на ногах не стоишь, а мне тебя тащить теперь», и в машину его, как мешок, засунули сзади.

- Они его под руки вели, что ли?

- Ну да, по обе стороны

- А ногами он хоть передвигал?

- Да не-е, так нажрался – это за час-то-полтора! – что даже ноги волочь не мог: я же говорю, они его прямо-таки тащили и ругали, на чем свет стоит. Эта краля ему: «Что ж ты, дядя, меру то не знаешь?» Да какой он ей дядя!

- А он в ответ, может, говорил или мычал что-нибудь?

- Да лыка не вязал: морду вниз, шапочка сверху черненькая такая… Погоди, может, он неживой был, а?

- А похож на неживого-то?

- Сперва-то я думала, что еле-еле тепленький, но свежий – после бани-то…

- А что за машина была, не помните?

- Да обычная, небольшая, черная вся, даже стекла черные.

- Номер, случайно, не запомнили?

- Номер? Погоди-ка, я, когда подметала вокруг, еще подумала про номер что-то… не помню, ей-Богу… что-то подумала, а что – сейчас уже всё, поздно, не вспомню.

- Если подумали – значит, что-то необычное было? Может, цифры все одинаковые были, или буквы?

- Может, может, но не помню, ты уж извини, не скажу.

- А раньше, или потом когда-нибудь, вы не встречали кого-нибудь из этих троих?

- Нет, к нам они больше не приходили, в мою смену точно не приходили, а я-то больше и не бываю нигде: на работу, в магазин и домой, иногда еще в поликлинику схожу, а так… - она махнула рукой, - нигде почти не бываю.

- А вы не слышали какого-нибудь необычного шума в бане? Может, хлопок какой-то?

- Не помню ничего необычного. Да и слух у меня уже не тот, что раньше – могла и не услышать.

В этот момент в кабинет вернулся оперативник с небольшим альбомом в руке. Прокопенко кивнул ему, и тот положил альбом перед Любовью Ильиничной на стол. Игорь Анатольевич знал, что, помимо разных изображений, в нем находились уже и фотографии Вероники Камовой и Глеба Бесчастного.

- Любовь Ильинична, вот тут у нас есть фотографии разных людей, и среди них, возможно, имеются и посетители вашего заведения в тот вечер, про который мы только что говорили. Вы сможете их узнать?

- Ну, не знаю, надо посмотреть.

В комнату вошли понятые – мужчина и женщина. В управе с этим никогда не было проблем, в коридорах обычно сновало множество народу. Любовь Ильинична, не обращая ни на кого внимания, достала из своей котомки старенькие очки и, надев их, раскрыла альбом. Прокопенко с напряженным вниманием смотрел на неё, пока его коллега тихо объяснял понятым суть и порядок процедуры. Женщина неторопливо листала альбом, страница за страницей. Один раз проронила, указав на кого-то пальцем: «Ну и рожа!», и перешла к следующему.