Бенони (пер. Ганзен)

— У тебя есть закладная. — Но тутъ Маккъ вдругъ припомнилъ, что вдь закладная пропала. И, чтобы не подымать вопроса о томъ, нашлась ли она и будетъ ли засвидтельствована, онъ поспшилъ добавить:- Впрочемъ, я не держу капиталовъ въ сундук. Я пускаю деньги въ оборотъ.

Но Бенони былъ слишкомъ разсянъ, чтобы вступать въ споръ, и вдругъ заговорилъ насчетъ музыки, столоваго серебра, и розоваго швейнаго столика… Пожалуй, молъ, они ему и не понадобятся вовсе, пропадутъ задаромъ?.. Роза-то вдь теперь съ молодымъ Аренценомъ…

— Что такое — Роза?

— Люди разное говорятъ… Будто кистеровъ Николай вернулся и беретъ ее.

— Не слыхалъ, — отвтилъ Маккъ. — Ты говорилъ съ нею?

— Да. Она была страсть неподатлива.

— Бда съ этими женщинами! — задумчиво проговорилъ Маккъ.

Бенони подсчиталъ въ ум, сколько онъ круглымъ счетомъ сдлалъ и еще готовъ былъ сдлать для Розы, и, глубоко обиженный, заговорилъ сгоряча своимъ настоящимъ языкомъ, — сказалъ, что слдовало: — Это по закону такъ поступать съ простымъ человкомъ? Коли бы я захотлъ поступать по своему праву, такъ я бы поучилъ этого Николая законамъ, — наклалъ бы ему въ загорбокъ сколько влзетъ!

— Да Роза сказала теб что-нибудь положительное?

— Ни единаго слова. Плела, плела и оплела меня. Прямо-то она такъ и не сказала, что длу конецъ, но все къ тому вела.

Маккъ отошелъ къ окну и задумался.

— Въ старину говорили, что женской хитрости конца нтъ. А я такъ думаю, въ ней столько концовъ и петель!.. — изрекъ Бенони.

Макку не къ лицу было вести долгіе разговоры и выслушивать изліянія какого бы то ни было Бенони, и онъ, отвернувшись отъ окна, отрзалъ: — Я поговорю съ Розой.

Въ сердц Бенони мелькнулъ лучъ надежды. — Вотъ, вотъ; спасибо вамъ!

Маккъ кивнулъ въ знакъ того, что больше толковать не о чемъ, и взялся за перо.

— А еще насчетъ музыки и прочаго… Мн, вдь, ничего этого не нужно, ежели…

— Дай же мн поговорить съ Розой, — сказалъ Маккъ.

— Да, да. А насчетъ банка?..

— Отложимъ.

Бенони пошелъ къ дверямъ, повертлъ въ рукахъ свою шляпу и нершительно протянулъ:

— Да-а… Счастливо оставаться.

Бенони вернулся домой, совсмъ упавъ духомъ. Никогда еще не было ему такъ грустно. На другой день онъ опять зашелъ къ Макку — нтъ ли чего новаго? — но Маккъ даже не усплъ поговорить съ крестницей. Бенони это показалось страннымъ; но, можетъ статься, Маккъ хочетъ дйствовать на нее исподволь? Бенони подождалъ еще два дня и отправился къ Макку въ самомъ напряженномъ состояніи духа. Теперь онъ зналъ, что Розы больше нтъ въ Сирилунд,- онъ самъ видлъ, какъ она шла по дорог къ общественному лсу.

Маккъ встртилъ его, покачивая головой. — Не пойму, что такое съ Розой.

— Такъ вы говорили съ ней?

— И не разъ. Могу сказать, что всячески старался за тебя, но…

— Да, да, — сказалъ Бенони совсмъ подавленный. — Конецъ всему.

Маккъ задумался у окна. А Бенони тмъ временемъ разгорячился и набрался гордости. — Она хотла вернуть мн золотое кольцо и золотой крестъ. Не трудись, говорю, — что твое, то твое. Небось, и безъ того хватитъ у меня во что одться, и съ голоду не помру, — говорю. Ха-ха-ха! Небось, хватитъ у меня на кашу съ прихлебкой, — говорю.

Бенони опять разсмялся раздражительно и отрывисто. А подъ прихлебкой онъ разумлъ глотокъ молока къ каш.

— Ну, я еще не пустилъ въ ходъ послдняго, главнаго своего козыря, — сказалъ Маккъ, оборачиваясь. — Небось, тогда поддастся! — прибавилъ онъ, опять подавая Бенони надежду.

— Не скажете — какой?

Маккъ только кивнулъ, поджавъ губы.

— Не прогнвайтесь, какой такой козырь?

Тутъ Маккъ уже отмахнулся, — безъ разговоровъ, дескать, — и прибавилъ:- Предоставь это мн… Кстати: ты тутъ насчетъ банка толковалъ; хочешь что ли взять свой вкладъ изъ оборота?

— Не знаю… У меня въ голов такая меланхолія…

— Нтъ, ты лучше говори прямо. Я тутъ хлопочу за тебя, мн нуженъ покой, чтобы хорошенько все обдумать, такъ надо поршить насчетъ денегъ — такъ или этакъ.

— Но прогнвайтесь, — я оставлю деньги; мн ихъ пока не нужно.

Бенони смекнулъ, что не слдуетъ заходить далеко сразу; надо выждать, пока Маккъ договорится съ Розой до чего-нибудь. У него все еще оставалась надежда; Маккъ — воротила!

Выходя изъ конторы, Бенони замтилъ, что одинъ изъ лавочныхъ молодцовъ, Стенъ, прибиваетъ объявленіе къ стн около лавки.

— Что новаго? — спросилъ Бенони.

Стенъ Лавочникъ что-то пробурчалъ въ отвтъ.

Бенони разглядлъ, что это было оповщеніе о тинг, и пріостановился было прочесть день и число. Онъ подозрвалъ, что бдняга Стенъ точитъ на него зубъ еще съ зимы, когда они торговали вмст въ лавк, а потому и ршилъ больше не разспрашивать его. Но Стену, видно, не къ спху было; онъ положилъ свою изсиня-красную лапищу на объявленіе и такъ обстоятельно вколачивалъ каждый гвоздикъ, пропуская его сквозь клочки кожи, что конца этому не предвидлось. Въ прежнее время Бенони безъ всякихъ церемоній отпихнулъ бы тщедушнаго Стена Лавочника, но теперь онъ былъ такъ глубоко потрясенъ и униженъ, что не смлъ ни съ кмъ ссориться. Такъ и пришлось ему уйти, не узнавъ числа.