Беовульф

— Да. Скажу больше — гнусную. Наше счастье, что здесь никто не говорит на латыни, в доме всё слышно… Потом, потом! Я тебе что сказал, бестолочь? Марш к Алатею с Гундамиром, на крышу! Сидите там и смотрите в шесть глаз, от вас многое зависит! Где твой кинжал? Не выпускай его из рук! Алатею скажи, что если придётся совсем плохо, пусть бьёт стрелами Гренделю в глаза! Только в глаза! Что застыл, будто статуя Меркурия? Бегом!

Северин ворвался в мужской дом, на пороге споткнулся и не упал только благодаря одному из дружинных, успевшему схватить епископского племянника за плечо. Быстро забрался по резному столбу на поперечную балку, ухватился за протянутую руку Гундамира и пролез в круглую отдушину, перемазавшись в саже и копоти.

Покатая крыша мужского дома, как это заведено на севере, была покрыта слоем почвы и травой для пущего тепла. Сидишь, будто на высоком холме. Едва Северин утвердился на седалище рядом с вандалом, как Гундамир непринуждённо дёрнул учёного картулярия реймсской диоцезии за перепачканный рукав рубахи и вытянул руку в сторону востока.

— Ух ты, как красиво… И опасно. Это горячит кровь, Скильд!

— Скорее замораживает, — процедил ант и быстро перебрал пальцами стрелы в туле. Мимолётно погладил ладонью роговые пластины составного гуннского лука, незнамо как оказавшегося в оружейне Хеорота. — Скоро ничего рассмотреть не сможем…

Возвышенность, на которой стоял Хеорот, теперь казалась островом, который захлёстывался неудержимой волной бело-голубого туманного прибоя. Потоки подсвеченной лучами восходящей луны плотной мглы обтекали сопки и гигантские валуны, затопили подножие холма, укрыв общинные дома, пальцы тумана касались конюшен и хозяйственных пристроек, моментально укрывая их от человеческого взгляда.

Северин всего лишь однажды в жизни видел, как туман с невероятной быстротой — пожалуй, ничуть не медленнее всадника, пустившего лошадь размашистой рысью! — замещает чистый и прозрачный ночной воздух. Это было совсем недавно, на побережье, когда ладья Нибелунгов пристала к берегам Даннмёрка — но тогда марево пришло со стороны океана. В этом зрелище, особенно наблюдаемом с высоты почти полного десятка локтей, было нечто магическое — в природе ничего подобного не бывает! Далеко-далеко чернеют верхушки скал и курганов, кое-где видны кроны вековых сосен, слева искрится в лунных лучах Германское море…

Настоящая сказка, страшноватая, но завораживающая.

Одномоментно, будто по неслышному сигналу, вершины отдалённых сопок полыхнули зеленоватым пламенем. Над бескрайней равниной, затянутой туманом, загорелись призрачные огни.

Алатей охнул и шёпотом выругался на своём наречии. Вандал замер в восхищении — племя Гундамира спокон веку ценило всё красивое и необычное, а опасно оно или нет, дело десятое.

— Не верю, — тихонько пробормотал Северин. Зажмурился, снова открыл глаза, встряхнул головой, будто желая отогнать наваждение. — Просто не верю, и всё тут. Это какой-то другой мир, иной Универсум, ничего похожего на сотворённой Тверди нет и быть не может…

— Может, — прошептал Алатей. — Помни, что ночью открываются прорехи, ведущие… Ведущие туда, где нет места людям.

Северину остро захотелось спрятаться — куда угодно, в любую норку, в любой тёмный и тёплый закуток. Ему было страшно как никогда в жизни — даже приключение с ubilsaiwalas в Стэнэ не шло ни в какое сравнение с этой жуткой ночью!

Мглистый прилив поднялся по склонам холма, осторожно лизнул стены мужского дома, белые ручейки потекли дальше, к Оленьему залу. Внизу, сколько хватало глаз, расстилался океан тумана с пылающими блеклым изумрудным огнём островками.

В небе сверкал Звёздный мост и плыл невозмутимый лик луны, в отдалении рокотал морской прибой. Странный ночной мир уже не принадлежал человеку.

— Тс-с… — Гундамир прижал палец к губам. — Слышите?

Северин замер.

Точно, слышен звук осыпающихся камешков. Размеренная, тяжкая поступь, где-то ниже, на откосе. Хриплое прерывистое дыхание.

Грендель! Он снова пришёл в Хеорот.

Вокруг был лишь густой туман и серебристо-синее, не согревающее зарево ночных светил…

Глава восьмая

В которой Грендель нападает на Хеорот, Беовульф становится обладателем клинка Фрейра и вступает в битву с чудовищем

Весна 496 года по Р. X.

Даннмёрк, Хеорот

Грендель словно дразнил засевших в мужском доме людей — было слышно, как он бродит снаружи, то приближаясь, то отходя подальше. Раздался треск ломаемого дерева — Хродульф шепнул епископу, что чудовище наверняка решило заглянуть в Олений зал и снесло притвор за большим крыльцом.

— …Хродгара тролль не убьёт, он никогда не покушался на жизнь конунга. Тварь убивает только его ближних, словно желая, чтобы Хродгар видел, как погибает род Скёльдунгов…

— Тихо! — поднял руку Ремигий. Шагнул к очагу, взглянул наверх, окликнул Гундамира: — Где он? Вы его видите?

— Нет, — донеслось из отдушины. — Туман, будь он проклят!