Берег ветров. Том 1

- Мы ни на кого не будем смотреть свысока, а выплатим каждому проценты из чистой прибыли, сообразно тому, сколько он внес деньгами или работой. Скажем, Яак внес пятьдесят рублей, он получит на свой пай в среднедоходный год двадцать процентов, считай - десять рублей прибыли; Юри внесет пять тысяч, это во сто раз больше, он и прибыли получит во сто раз больше - целую тысячу рублей. Но человек пусть останется человеком: на общем собрании должно быть у обоих, и у Яака, и у Юри, по одному голосу. При таком порядке будут сыты волки, целы овцы, и котерману на нашем корабле искать будет нечего.

Возникли еще кое-какие сомнения и споры, но в конце концов собрание большинством голосов одобрило пункты устава, прочитанного Юри Пийгардом.

Волостному писарю, как должностному лицу, поручили позаботиться о том, чтобы устав был официально утвержден и скреплен казенной печатью с двуглавым орлом.

Зачинщик всего этого дела и самый крупный пайщик - капитан Тынис Тиху не проронил во время обсуждения устава ни единого звука, и по его лицу тоже трудно было судить о том, что у него на уме. Но когда стали выбирать правление нового товарищества, его, конечно, выбрали председателем, а волостного писаря Саара - секретарем и счетоводом. Волостной старшина Яан Пууман (папаша Пууман) получил ключи кассира, с условием, чтобы он в течение недели изъял у Хольмана все свои деньги и не служил двум богам. В правление избрали еще четырех человек: хозяина усадьбы Айда - Якоба Таальдера из Веедри, школьного учителя Юри Пийгарда, громогласного Лаэса и корабельного мастера Михкеля из Ванаыуэ. Всех их обязали помогать должностным лицам правления как советом, так и делом.

В ревизионную комиссию попали лайакивиский Кусти, кюласооский Матис и Длинный Виллем - все народ неимущий, но люди, известные тем, что всегда выступали против несправедливости и обмана.

Когда в этот же воскресный вечер, в канун рождества, Михкель, вернувшись домой, извлекал тщательно завернутые в парусину модель и корабельные планы, насвистывая при этом веселый плясовой мотив, Эпп промолвила:

- Возишься, пеленаешь своего новорожденного, будто после крестин. А каковы дела с живой копейкой, малышу на зубок, - скоро ли надеешься получить?

- Придется нам на первых порах самим прикармливать новорожденного. Но, дай срок, года этак через полтора он сам принесет тебе деньги на дом.

- Года через полтора?! А до тех пор хочешь, значит, зубы на полку положить?

- Все зубы едва ли, но нашим клыкам не мешало бы малость и отдохнуть, - отшутился Михкель и продолжал насвистывать плясовую.

- Насвистывай, насвистывай свою ванаранна. Посмотрим, какую польку ты запляшешь, когда кишки в животе марш заиграют!

- Э-э, не помру я с голоду, пока у меня женка такая крепкая.

Эпп, конечно, долго еще ворчала. Иначе и нельзя, уж так заведено: хоть сердце и подсказывает «да», а язык молвит «Нет», - таков женский нрав. Не помогло и то, что Михкель объяснял ей, на сколько процентов его пай, пай мастера, выше пая других рабочих. «Вот и поглядим, как ты будешь грызть свои проценты», - ответила Эпп. Не успокоило Эпп даже и то, что Михкеля вместе с капитаном, папашей Пууманом, волостным писарем и другими почтенными людьми выбрали в правление. «Стой, стой за других, пока сам без штанов останешься!» - не сдавалась Эпп. Вся эта перепалка (больше по привычке, чем со злого сердца) не помешала им мирно закончить вечер и в приподнятом настроении забраться в постель.

Долгие годы строил Михкель хозяевам и богатым пайщикам корабли, долгие годы Эпп одна трудилась дома, растя ребят. И вот стряслась эта канитель с «Арктурусом», когда мужа стали обходить, точно прокаженного. Наконец-то опять у него есть работа, и работа не на чужих хозяев, теперь он один из хозяев, равный среди равных, вдобавок еще и член правления.

Ветер, дувший днем с зюйд-веста, стал крепчать и повернул к норд-весту; это было слышно по гулу и вою, с какими он обрушивался на обращенную к морю стену дома. Сынки далеко, за морем. Кто знает - есть ли у них по-прежнему твердая почва под ногами?.. Карла сообщал в последнем письме, чти заработки на лесопилке стали неважные, и что он снова поглядывает на море. Нужно им, пожалуй, написать про эту историю с кораблем - может быть, и дети смогут вложить свою долю в дело.

- Последний корабль для себя я построил, когда был пастухом, - сказал Михкель, натягивая поплотнее край одеяла и задумчиво глядя в темноту потолка.

- Да разве ты теперь для себя корабль строишь? Общее это дело. Еще так подеретесь, что клочья шерсти полетят! - проворчала Эпп, все еще не меняя курса, хотя уже не смогла придать голосу слишком сердитое выражение.

- С бабой спорить - что с теленком вперегонки бегать: ее слово всегда должно остаться последним!

Глава седьмая