Берега и волны

— Как с мачты своего корабля?

— Да.

— У меня такой же корабль был, качался от ветра, как будто на волнах.

— У вас, греков, если мифы читал, Одиссей дом свой вокруг дерева детства построил…

— И кровать свою с Пенелопой на том дереве расстелил…

— Лезь ко мне. Буду звать тебя просто: грек! Нам места хватит!

— Как в детстве?

— Давай! Кто первым увидит корабль на горизонте — тот платит за выпивку.

— И раздает карты.

— Ты и это умеешь, грек?

— Грек может всё. Сыграем!?

— Раз залезли на «ноги Бога» — как называют дерево африканцы — будет нам и грех, и будет наказание. Надо искать третьего игрока и играть по-взрослому, грек?

— Я знаю, кто составит нам компанию и будет третьим — местный вождь! Но он не прощает ошибок и хорошо стреляет. Ты не боишься?

С той самой минуты, когда вождь сказал громко «Найди этого русского пьяницу!», порт начал жить ожиданием какого-нибудь судна с моря и ловлей капитана, которого можно было бы взвешивать, как мешок с деньгами. В качестве весов готовились выступить три игрока: грек, русский и сам вождь, которому двое предыдущих проиграли крупную сумму, обучая его игре в преферанс. Так говорили. Вождь учился в Париже, в Москве и в Лондоне. Три диплома в кармане — туз в рукаве.

Долг может быть разным: военным, картёжным, моральным, денежным… По восточному обычаю нельзя возвращать долг деньгами: долг возвращается в виде подарка, неожиданного и приятного.

План был прост, как одесский гоп-стоп, но не лишён африканского колорита: судно надо арестовать без объяснения причин — кому они нужны здесь? Капитана пригласить на берег и поставить в такое положение, чтобы он сам, ни о чём не догадываясь, преподнёс вождю судно и экипаж. В обмен на жизнь — почему нет? Это ведь только игра слов. Жена вождя хотела корабль. А зачем ей корабль? Куда смотрит Бог, когда женщина смотрит в зеркало и придумывает свои желания?

Желания — это весна вашего сердца: радуйтесь им.

Желание делать подарки — радовать Бога, — говорят на Востоке.

Умение делать подарки — радовать себя, — высечено на камне.

Желания моей жены — это испытание моего разума, — думает вождь, когда остаётся один.

Африканцы смотрели на пароход, идущий к причалу, как на подарок небес. Все улыбались. Некоторые — пританцовывали. Десять лет ни один иностранный грузовик не входил в воды Республики. Среди толпы любопытных и жаждущих заработать выделялся мистер Совфрахт — представитель исчезнувшего СССР, оставшийся здесь, в африканской Республике, ждать Новой эры социализма. Дождался? Посмотрим.

Флаг на мачте грузового судна выделялся не золотистым серпом-молотом на красном фоне — как прежде, а старо-русским трехполосьем: красная-синяя-белая, но слезу из глаз выполоскал: Россия возвращалась в Африку.

Через час, размягченный чувствами представитель Софрахта, сидел в каюте капитана, объяснял положение дел в порту и в Республике и медленно подводил к главному: глотнуть по рюмашке холодной водочки и обсудить перспективы. Не спеша.

Глотнули.

— Хорошо пошла!

— Родимая! Столько лет жду. Давай, ещё!

— Между первой и второй…

— Промежуток небольшой!

— Пуля пролететь не успеет!

— Вернулся я на родину… — пропел представитель слова старой песни.

— Стоят березки стройные… — продолжил капитан.

— Эх, дороги… — вздохнул представитель.

— Пыль да туман… — попытался капитан петь другую песню.

— Прости, капитан, — представитель склонил голову, — и такая песня была. Много я чего перепел, когда Союза не стало, когда слова комом в горле останавливались, то я их насвистывал. Как птица одинокая.

— А почему остался? Почему не уехал со всеми вместе? Домой!

— Куда? Подожди, не наливай пока. Дай выговориться.

— Говори.

— Где этот дом? Мне дом мой — от Бреста до Курил! Только так я привык себя чувствовать — не по дому скучал, а по целому миру. Помнишь, у Блока: «…Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами! Да, Скифы — мы! Да, азиаты — мы, с раскосыми и жадными очами!.. Держали щит меж двух враждебных рас — Монголов и Европы!..». Сашенька Блок. Александр. Скиф русской поэзии. За Блока: «Забыли вы, что в мире есть любовь, которая и жжёт, и губит!.. Опомнись, старый мир! …сзывает варварская лира!». До дна!

— Сзывает варварская лира? Да ты поэт!

— Я — представитель советской судоходной компании, представитель страны. Я и сам не знал много лет, что страна эта — во мне. Как стихи Александра Блока!

— У-ух! Молодец-удалец, добрый молодец! Будь на судне, как дома! Найдём и каютку тебе, хлеб к борщу, стопочку.

— Как дома?

— Конечно! Пароход — по всем международным Законам — территория флага! Зачем тебе Африка голая? Скажи, представитель? Или, может, в правители метишь?

— Ты не понял? Я здесь, можно сказать, оборону держу. За всю Россию! Может, я и пропил лишнего — так «За Родину!» Все — бросили. Один — стою!

— Не очень сильно геройствуешь, представитель?

— Нет. Не сильно. Не надо иронии — я жизнью заплатить готов!

— За что?

— За мир!

— Так мир и без тебя стоит — без подвига? Что сделается, с миром? Это в тебе от эсесесерии — тяга к подвигу.

— А разве плохо, капитан?

— А миру твой подвиг — зачем?