Берегиня Чёрной Поляны

Господин Шиш выбрался на крыльцо последним. Ничевушка, заламывая от горя лапки, проскочила в щель следом за ним. Крысолов, рыжий и огромный, стоял посреди двора и играл на своей ужасной дудке. Мышата подходили к нему, зачарованные мелодией. Их островерхие колпачки мелькали тут и там на тропинке, ведущей к освещённому фонарём сараю. На улице было ещё не очень темно. Но фонарь уже горел, словно чтобы специально обозначить место, где надлежало собраться шишкам. За спиной Крысолова стояли ещё два колдуна – старый и молодой. Вот если бы отвлечь внимание Хранителя на них, он перестанет играть и чары спадут с её семьи. Ничевушка из последних сил сопротивляясь дудочке побежала к сараю. По пути она обогнала мужа, детей и проскочив через освещённый круг бросилась на стоящего ближе парня. Он даже не понял, что случилось. Закричал от боли и махнул рукой, в которую впились зубы Ничевушки. Она не удержалась и полетела в сторону. Ударившись о стену сарая, Мышка-мама потеряла сознание.

Майя, сцепив зубы слушала заунывный вой Базилевой дудки.

«Как такое вообще кого-то может привлечь?» – думала она, наблюдая из окна гостевого дома за явлением шишков. Дедушка велел всем уйти от Анчуткиного луга подальше, но она убедила его, что будет полезна при ловле грызунов, так как видела их не один раз и даже лично с ними знакома. Водяной поворчал, но потом согласился, при условии, что близко она подходить не будет. И вот теперь берегиня сидела здесь абсолютно одна и с отвращением слушала визгливые трели жалейки. Безусловно и ритм, и какая-то гармония в мелодии были, но сам звук. Хотелось подойти к Базилю и треснуть посильней. Причём чем дольше она слушала, тем больше хотела этого.

«Иди сюда, здесь кругом вода, рыбок хоровод молодец ведёт. Иди сюда, под крутые берега, будем петь плясать косы парню заплетать», – дурацкая песня, думала девушка, сжимая кулаки. – «И что только мышам в ней нравится?»

Внезапно, что-то пошло не так. Парень, что стоял возле сарая задёргался, замахал руками. В сторону полетело что-то красненькое. Базиль сбился, обернувшись и перестал играть.

«Это была мышка», – поняла вдруг Майя, в наступившей тишине к девушке вернулась ясность ума. – «Мышка-мама попыталась защитить свою семью».

У берегини защемило сердце. Нельзя так как они придумали делать. Нельзя топить их. Шишки не виноваты, что Яков Келли велел им вредить на мельнице. Разве могли они противится хозяину? Они вон и дудке-то противной сопротивляться не могут. И действительно, как только Базиль заиграл вновь, начавшие разбегаться шишки опять пошли в круг света.

Майя перенеслась на берег реки. Перед пологим берегом, на котором стояла мельница, водяные к вечеру протопили лёд. Полоса тёмной воды тянулась от плотины вдоль луга и была местами шириной метра три. Здесь, у самой мельницы, через полынью перекинули широкую доску. Базиль должен был перейти по ней, а потом столкнуть в воду. Шишкам ничего не оставалось бы как попробовать переплыть полынью. Но Дедушка наколдовал предательский водоворот в этом месте, и мышей непременно утянет под лёд.

– Очень жестоко, так нельзя, – решила Майя и ушла под воду по грудь.

Хранитель между тем играл и играл. Он собрал вокруг себя всех мышат. Даже Ничевушка пришла прихрамывая. Она больше не могла противиться дудке и лишь утирала хвостиком слёзки, которые бежали и бежали из глаз.

Крысолов повёл их к Чернушке. Он шёл неспеша, тщательно выбирал куда поставить ногу, чтоб не оступиться. Доска, переброшенная через полынью, прогибалась под его ногами и когда он ступил на лёд тут же ушла под воду. Мыши остались на берегу. Они бегали и пищали, протягивали лапки умоляя уходящего музыканта взять их с собой. Звуки дудочки дразнили и подзадоривали, и первый мышонок прыгнул в реку. Он отчаянно работал лапками и довольно быстро продвигался вперёд. За ним следом в холодную тёмную воду полезли и остальные. Ничевушка металась по берегу, уговаривая их найти обходной путь, но настойчивый звук дудки был сильнее голоса разума. Наконец она сдалась и тоже вошла в реку. Юбка тут же намокла и стала тяжёлой, неуклюже перебирая лапками Ничевушка пыталась грести, но течение подхватило её и понесло куда-то. Впереди ещё мелькали колпачки её деток, но Мышка-мать уже знала, что это конец и спасти их теперь может только чудо.

А чудо сидело рядом. Майя, мысленно кляня Базиля, хорошего, по сути, но такого глупого порой, вылавливала одного за другим из водоворота мышат и складывала их к себе за отворот плаща. Они пищали и карабкались наверх к звукам дудочки, но девушка запихивала их поглубже и ловила в воде очередного мышонка.

Наконец все шишки ушли в воду. Базиль отнял дудку ото рта и вытер вспотевший лоб. На душе был осадок и во рту чувствовался какой-то гнилостный вкус. Хранитель сплюнул. С берега ему перекинули новую доску. И он вернулся к Артемию и Матвею.

– Ранку надо обработать. Мыши – разносчики многих болезней, – сказал он парню, который разглядывал палец.

– Да уж второй раз мне по их вине в больницу обращаться придётся. Наверняка уколы колоть будут.